Смерть в галерее - [44]

— Боже мой, — воскликнула Габриель. — Боже мой, а что было потом? А вы, мистер Годолфин, почему вы бегаете по дому в таком ужасном виде?

Наставительный тон, скрытая насмешка над его халатом, значительное преимущество высоты ее положения — все это одним ударом выбило у Годолфина почву из-под ног. Он выпрямился и покраснел, однако ответил с достоинством:

— Я услышал, как открылась и закрылась дверь во двор, и спустился проверить. По пути я наткнулся на Норриса, который тоже все это слышал. В холле мы кого-то спугнули, и этот кто-то отпрянул и ударил в гонг. Миссис Сандерсон начала орать, и этот тип, кто бы он там ни был, сбежал.

Габриель повернулась к Филлиде.

— Когда я была здесь хозяйкой, дом обычно запирали на ночь, — ядовито заметила она. — Это защищает от многих проблем.

— Но дверь была заперта, мадам. Я сам ее запирал, — Норрис чуть не плакал. — Вот это-то меня и поразило. У этого типа, наверное, был второй ключ.

— Невозможно, — убежденно сказала Габриель. — Кто-нибудь видел грабителя?

— Мы сомневаемся, что это был грабитель, дорогая, — сказала, понизив голос, Фрэнсис.

— Правда, милая? Кто-нибудь его видел?

— И я, и Норрис видели его только мельком, миссис Айвори, — попытался спасти свой авторитет Годолфин. — На улице сильный туман, а он выскочил, как заяц. Мы его видели какие-то доли секунды, и все.

— Это был негр?

Вопрос, заданный совершенно серьезно, всех ошеломил, и они изумленно уставились на нее. Годолфин посмотрел на заметно нервничающего Норриса.

— Нет, — сказал он. — Нет, мадам. То есть я так не думаю. А вы, сэр?

— Нет, я тоже так не считаю, — нерешительно ответил Годолфин. — Конечно, с уверенностью сказать нельзя, но мне так не показалось.

— Ну что ж, — сказала Габриель таким тоном, будто установила важную истину. — И если это был не грабитель, как вы думаете, зачем этот человек приходил?

— Забрать оружие, — сказала миссис Сандерсон, и простота объяснения всех поразила. — Мне это сразу пришло на ум, когда я услышала шорох в доме. Оружие-то так и не нашли. Полиция перерыла весь дом, но они не там искали. А он знал, где искать, и он за ним вернулся. Он, наверное, пробыл в доме минуту-другую, прежде чем Норрис и мистер Годолфин его спугнули. Он бежал прямо к этому месту, и он его забрал.

Они ее высмеяли, или только потешили себя надеждой, что высмеяли, но потом решили удовлетворить собственное естественное любопытство. Все комнаты внизу, за исключением одной, выглядели пустынными, как и все дневные покои, внезапно разбуженные среди ночи. Последней комнатой, где они решили завершить расследование, была зеленая гостиная. Перемены здесь были незаметными, но при данных обстоятельствах леденили душу. В этой холодной, как монашеская келья, комнате, тщательно убранной несколькими часами ранее, стул был придвинут к столу, а дверь шкафа, закрытая еще после последнего полицейского обыска, была широко распахнута и, покачиваясь, открывала темную зияющую пустоту.

Годолфин, возглавлявший поисковую экспедицию, резко отпрянул назад, а Филлида судорожно сглотнула. Миссис Сандерсон, силой проложившая себе дорогу между всеми, застыла решительной и одинокой фигурой посреди зловещей сцены.

— Вот видите? — сказала она. — Что я говорила? Это был убийца. Он вернулся за оружием, и вы понимаете, что это значит… Он собирается еще раз им воспользоваться.

Это нелепое мелодраматическое заявление в другое время могло бы лишь развеселить, но той ночью в пустой комнате мрачные слова, произнесенные дрожащим голосом перед зияющей чернотой пустого шкафа, вовсе не показались смешными.

15

Утром обо всем сообщили в полицию. Когда люди в штатском бродили вокруг дома, стараясь держаться в тени с таким показным усердием, которое может расстроить самые крепкие нервы; когда Дэвид зашел навестить Габриель и провел у нее целый час; когда Годолфин приложил максимум усилий, чтобы расстроить последние остатки порядка в доме, снова и снова допрашивая прислугу о ночном происшествии, пришло известие от Лукара.

В наглости есть какая-то сила. Лаконичные записки в самом пошлом канцелярском стиле, которые получил каждый член семьи, гласили, что Лукар был бы счастлив, если бы они уделили ему немного внимания в три часа в кабинете Мэйрика в Галерее. Приглашение звучало, как ультиматум. К своему собственному удивлению и к полному изумлению прислуги, все они смиренно явились. Это было впечатляющее собрание. Все сидели и молча злились. Фрэнсис обвела взглядом комнату. Филлида с угрюмым восковым лицом и ввалившимися глазами куталась в меха. Годолфин, дрожавший от еле сдерживаемой ярости, вертел тростью так, будто собирался воспользоваться ею не по назначению. Дэвид, стоявший поодаль, рассеянно смотрел в сторону.

Мисс Дорсет с красными глазами сидела с немым укором. Наконец, Лукар, напыщенный и гордый сам собой, расположился за письменным столом Мэйрика. И мысль, всю последнюю неделю робким намеком блуждавшая где-то в подсознании, неожиданно стала четкой и ясной: больше никто никому по-настоящему не верит. Каждый в этой печальной компании, связанной родством или любовью и отрезанной от всех себе подобных пропастью скандала, хоть раз за последние дни тайно подозревал остальных в преступлении, которое не прощают в цивилизованном мире, в том последнем смертном грехе, к которому общество относится все еще серьезно.