Смерть в день рождения - [16]

— Мне тоже приходила в голову эта мысль. Я… я спрашивал об этом Фрэнка Харкнесса. Вот уже много лет он наш врач, как вы знаете. Он думает, что в последнее время Мэри стала немного нервной. Как я понимаю, это часто случается с женщинами в ее… э-э-э, в ее возрасте. Он считает, что напряженная обстановка в театре усилила это. Мне кажется, он все понимает. И хочу вам сказать, — подавленно добавил Чарльз, — что меня уже давно беспокоят эти… м-м-м… безобразные сцены.

— Мстительная, — пробормотал Уорэндер, но по его виду тут же стало заметно, что он пожалел об этом.

— Но она же добрая! — воскликнул Ричард. — Я всегда думал, что из всех женщин у нее самые добрые глаза.

Уорэндер, который еще утром проявил склонность высказывать совершенно не типичные для себя мысли, вдруг заметил:

— О глазах и губах говорят так, будто они и в самом деле связаны с тем, что их обладатели думают или как они себя ведут. А в сущности это только части тела, так? Как и пупки, и колени, и ногти на ногах. Приспособления.

Чарльз в изумлении посмотрел на него.

— Мой дорогой Морис, ты просто пугаешь меня. Ты что же, не веришь, что у наших старых друзей могут быть благородный рот, искренний взгляд или открытый лоб. Интересно, а может, ты прав?

— Прав или нет, — возразил Ричард, — но мои проблемы это не решает.

Чарльз поставил стакан с шерри и надел очки.

— На твоем месте, Дикки, — сказал он, — я бы продолжал начатое.

— Вот, слушай! — провозгласил полковник.

— Спасибо за поддержку, Морис. Да, я бы продолжал начатое. Предложи свою пьесу туда, где, полагаешь, ее лучше поставят. Если Мэри и огорчится, то ненадолго, ты сам знаешь. Тебе нужно сохранить чувство перспективы, мой дорогой мальчик.

Полковник Уорэндер слушал его с приоткрытым ртом и отсутствующим взглядом. Когда Чарльз кончил, Уорэндер взглянув на часы, поднялся и сказал, что до ленча ему нужно позвонить.

— Я позвоню из гостиной, если можно, — взглянув на Ричарда, он добавил: — Не сдавай позиции. Лучшая политика, — и вышел из комнаты.

— Я всегда гадал, умен или нет Морис? — проговорил Ричард.

— Было бы большущей ошибкой недооценивать его, — ответил Чарльз.

4

В своих домах и квартирах в радиусе примерно десяти километров от Пардонез-плейс, гости, приглашенные на день рождения Мэри Беллами, готовились к приему. У Тимона (Тимми) Гантри, известного режиссера, приготовления к такого рода празднествам занимали обычно не много времени. Необычайно высокий Тимми, склонившись к треснутому зеркалу в своей ванной, причесывал волосы, которые стриг так коротко, что процедура причесывания казалась излишней. Он переоделся в костюм, который у него назывался «приличным синим костюмом» и, идя на уступку мисс Беллами, надел вместо темно-фиолетового пуловера жилет. Выглядел он как полицейский в отставке, который так и не растратил свой пыл.

Напевая мелодию из «Риголетто», которого недавно ставил, он думал, как ненавидит приемы.

— Белла мия, как там чертовски скучно, — пел он на мотив «Сердце красавицы». И это правда, размышлял он. Мэри становится все надоедливее. Может, придется поссориться с ней еще до премьеры ее нового спектакля. Она физически уже не отвечает тем требованиям, которые он предъявляет к ней как постановщик. Он любил, чтобы его актеры двигались быстро, по сложной схеме, напоминающей построение фуги. А у Мэри дыхание уже не то, что раньше. И темперамент не тот, подумал он. Скорее всего, это будет его последняя постановка с ней.

— Она уже не в моем, не в моем вкусе, — пропел он. Это натолкнуло его на мысль о ее влиянии на некоторых людей, особенно на Ричарда Дейкерса.

— Она дьяволица, — распевал он, — она лю-ю-доедка. Она пожирает юношей живьем. Злобная Мэ-э-ри.

Он был в восторге от того, что Ричард, кажется, хочет сбросить с себя путы и пытается писать серьезные драматические произведения. Он читал Гантри «Бережливость в раю» еще в рукописном варианте. Гантри составлял мнение о любой пьесе сразу и об этой он тоже уже составил.

— Если ты будешь продолжать писать ту слякотную жижу, которую пишешь для Мэри, в то время как в твоей башке имеются такие вещи, тебя надо будет просто утопить в твоей же мути, — заявил он Ричарду. — Некоторые куски этой пьесы отвратительны и заслуживают только мусорной корзины. Другие надо будет переписать. Сделай так, и я ее поставлю.

Ричард это сделал.

Гантри пихнул в карман подарок для мисс Беллами — украшение из поддельных камней, которое он купил у уличного торговца за пять шиллингов. Стоимость его подарков была всегда в обратно пропорциональной зависимости от финансового положения получателя, а мисс Беллами была богата.

Широко шагая по направлению к Найтсбридж, он со все возрастающим энтузиазмом думал о «Бережливости в раю» и о том, как бы он ее поставил, если бы удалось убедить Правление взять ее.

— Актеры будут прыгать, как молодые бараны, — пообещал он самому себе.

У Гайд-парка он опять начал напевать. На углу Уилтон-плейс рядом с ним остановился автомобиль с водителем в форме. Из окна машины выглянуло само Правление в лице мистера Монтегю Маршанта, изысканно одетого, с гарденией в петлице. Это был блондин с прилизанными волосами, гладким бледным лицом, настороженными глазами.