Смерть в белом галстуке - [29]

— По нашим предположениям, его сначала ударили в висок, оглушили, а потом удавили, — Аллейн произнес это просто, без выражения. — Мы будем знать больше, когда кончат работать врачи.

— Ударили…

— Да. Каким-то предметом с довольно-таки острым краем, нечто вроде обратной стороны толстого скальпеля.

— Он страдал?

— Не думаю. Едва ли. Он наверняка не понял, что произошло.

— У него было слабое сердце, — неожиданно сказала Трой.

— Сердце? Вы уверены в этом?

— Однажды мне сказала об этом Милдред. Она пыталась уговорить его показаться специалисту.

— Интересно, — заметил Аллейн, — выход ли это для них обоих.

— Прежде я никогда не замечала у вас такого взгляда.

— Вы о чем, Трой?

Он повернулся к ней, и сосредоточенность на его лице столь стремительно сменилась нежностью, что она не нашлась, что ответить.

— Я… но теперь этого взгляда уже нет.

— Когда я смотрю на вас, мне кажется, что любое выражение глаз ничто по сравнению с общим эффектом опьяненности.

— Что я должна сказать?

— Ничего. Извините меня. Но что вы имели в виду?

— У вас был яростный взгляд.

— Так я себя и ощущаю, когда вспоминаю о Банчи.

— Это я понять могу.

— Охота закончилась, — сказал Аллейн. — Читали ли вы когда-нибудь в криминальных романах о неутомимом детективе, который клянется, что поймает преступника, даже если придется потратить на это всю жизнь? Этот детектив — я, Трой, хотя я всегда считал подобное фикцией. В известном смысле это и есть фикция. Настоящие герои криминальных расследований — это детективы-констебли Икс, Игрек и Зет, рядовой персонал, кто упорно выполняет все требования скучнейшей текучки, не испытывая ни личных чувств, ни специфического интереса, кто не клянется всеми мыслимыми клятвами, но тем не менее заполучает в итоге своих преступников, — таковы везение и неиссякаемая способность применять максимальные усилия. Эти детективы-констебли намерены ни на что не отвлекаться до той поры, пока не возьмут за бока этого самого джентльмена. И это я могу им обещать.

— Я все это так не воспринимаю, — сказала Трой. — Я хочу сказать, что не чувствую ничего особенного к этому убийце, разве что мне кажется, что он должен быть безумным. Я знаю, что его найдут, но никакой ярости к нему не ощущаю. Просто я думаю о Банчи, который в этом мире никому не причинил зла. Не сделав ничего дурного, он лежит мертвый и одинокий. Мне надо пойти и посмотреть, не нужно ли помочь Милдред. Пришел ли Доналд?

— Нет еще. Кстати, вы не знаете, где он снимает квартиру?

— Милдред он об этом не сказал, опасаясь, что она расскажет Банчи, он же хотел быть независимым. У нее есть номер телефона. Я видела его на памятном листке в ее комнате. Полагаю, вы слышали о ссоре?

— Да, от Милдред. Это из-за его долгов, да?

— Да, Милдред его всегда баловала. На самом-то деле он вовсе не дурной ребенок. Он будет ужасно расстроен.

Аллейн взглянул на фотографию.

— Вы видели его на балу?

— Да. Он много танцевал с Бриджет О'Брайен.

— Не знаете, он оставался до конца?

— Я сама до конца не осталась. Мы с Милдред ушли в половине второго. Она подвезла меня до клуба. Банчи… Банчи пошел было проводить нас, но затем спросил, не доберемся ли мы без него. Он сказал, что настроен веселиться.

— Скажите, пожалуйста, вы долго были около него?

— Я танцевала с ним трижды. Он и в самом деле был очень весел.

— И вы ничего не заметили? Трой! Совсем ничего?

— Что я должна была заметить?

— Хоть какой-нибудь намек на то, что за этой веселостью что-то скрывалось. Ну, знаете, как если бы он был все время настороже.

Трой присела на край стола и сняла берет. Ворвавшиеся в окно лучи утреннего солнца тотчас расцветили голубыми искрами ее коротко постриженные темные волосы, создали чудесный рельеф из ее подбородка и скул, засверкали в глазах, придав им блеск, который рождался, когда она рисовала. Она сняла зеленые перчатки, и Аллейн следил за тем, как из их тесных объятий высвобождаются тонкие чувствительные пальцы и как изящно ложатся они на мех, каким оторочен ее зеленый жакет. Ему стало любопытно, удастся ли ему когда-либо излечиться от любви к ней.

— Расскажите мне обо всем, что произошло прошлой ночью, когда вы находились с Банчи, — попросил он. — Постарайтесь оживить свои воспоминания прежде, чем они утратят свою остроту, и подумайте, нет ли в них чего-либо, что выходило бы за рамки банального. Чего угодно, каким бы несущественным это ни казалось.

— Попытаюсь, — сказала Трой. — Когда мы танцевали, ничего особенного не происходило… Кроме… Ах да! Мы один раз натолкнулись на другую пару. Это была миссис Хэлкет-Хэккет. Вы знаете ее?

— Да. И что же?

— Просто мелочь, но вы сказали, что пусть будут и мелочи. Она танцевала с высоким человеком, выглядевшим довольно мужиковато. Банчи извинился еще прежде, чем узнал их. Он танцевал очень энергично, ну вы знаете, и во время столкновений всегда извинялся. Мы сделали тур вокруг всего зала, и тогда он увидел их. Я почувствовала, как вдруг напряглась его рука, и через его плечо посмотрела на них. До того у мужчины лицо было красным, но теперь оно побелело, да и миссис Хэлкет-Хэккет выглядела очень странно. Испуганно. Я поинтересовалась у Банчи, кто этот человек, и он сказал: «Тип, которого зовут Уитерсом», и голос у него стал необыкновенно ледяным. Я спросила: «Он тебе не нравится?», и он ответил: «Да, дорогая, не слишком», и перевел разговор на другое.