Смерть в белом галстуке - [15]

— Он написал своей матери, которая, разумеется, без счета снабжает его деньгами. Я полагаю, что тебе известно, что он снимает комнату пополам с кем-то из своих приятелей?

— Да, Бриджи встречается с ним.

— Знает ли Бриджи, где он сейчас?

— Полагаю, что знает. Она мне ничего не говорит.

— Ивлин, она действительно влюблена в парня?

— Да.

— Что ты о нем думаешь?

— Даже и не знаю, что сказать. В нем много обаяния, но мне хотелось бы, чтобы он остепенился.

— Тебя это действительно беспокоит?

— Что именно? — у нее перехватило дыхание. — В известной мере беспокоит. Это естественно. О, вон леди Аллейн! Мы с ней договорились быть вместе.

— Очаровательная женщина, правда? Я-то дожидаюсь миссис Хэлкет-Хэккет.

— Я не вспоминала о ней с тех самых пор, как мы с тобой пили чай, — заметила рассеянно леди Каррадос.

На лице лорда Роберта появилось кроличье выражение, и он заморгал.

— Мы вместе наслаждались Бахом, — сказал он.

— Я должна присоединиться к леди Аллейн. Так что прощай, Банчи.

— Прощай, Ивлин. Не переживай особенно — ни что этого не стоит.

Она с испугом взглянула на него и пошла прочь. Лорд Роберт продолжал сидеть. Зал тем временем почти заполнился, а спустя десять минут появился и Сермионский квартет, устроившись на специальном возвышении.

«Что же, она ждет, пока выключат свет?» — поразился лорд Роберт. Он заметил, как в зал вошла Агата Трой, и попытался поймать ее взгляд, но безуспешно. Публика начинала рассаживаться на позолоченные стулья, расставленные рядами, на отдельные кресла и софы, стоящие вдоль стен. Лорд Роберт не отрывал взгляда от входной двери и увидел сэра Дэниела Дэйвидсона. Тот направлялся прямо к нему. Сэр Дэниел однажды лечил сестру лорда Роберта от несварения желудка, и Милдред, женщина чрезвычайно отзывчивая, пригласила его отобедать. Дэйвидсон приятно удивил и заинтересовал лорда Роберта. Манеры этого доктора, пользующегося успехом, были необыкновенно элегантными. «Увлекайся Дизраэли медициной, а не примулами, — говаривал лорд Роберт, — сейчас все было бы по-другому».

И он уговорил Дэйвидсона заняться своей излюбленной темой — ИСКУССТВОМ, вот так и написанным прописными буквами. Латинским цитатам Дэйвидсона он противопоставил цитаты из Конгрива и, забавляясь, выслушивал, как доктор проводил нелепые параллели между Рубенсом и Дюрером. «Экстраверт и интроверт в искусстве!» — кричал Дэйвидсон, размахивая своими прекрасными руками, а лорд Роберт, сверкая глазами, отвечал: «Это выше моего понимания». «Я и несу вздор, — резко бросал ему Дэйвидсон, — и вы это прекрасно понимаете». Но через минуту он вновь пустился в велеречивые рассуждения и ушел домой в час ночи, чрезвычайно довольный собой и что-то все время бормоча.

Теперь он подошел и, пожав руку, сказал:

— А, я мог и догадаться, что найду вас здесь, посещающим модные представления по мотивам, вовсе не модным. Музыка? Фу, господи!

— Что же тут дурного? — удивился лорд Роберт.

— Дорогой лорд Роберт, многие ли из присутствующих в курсе дела относительно того, что именно они слушают или уже прослушали?

— Ну, знаете ли!

— Не более одного из пятидесяти! Вон сидит Уитерс! У этого типа эстетические вкусы ниже, чем у обезьяны на шарманке. Зачем он здесь? Повторяю, не более чем один из пяти десятков этих пустозвонов знает, что он слушает.

А из остальных сорока девяти многие ли готовы сознаться в том, что они простые обыватели?

— Я бы сказал, довольно многие, — живо возразил лорд Роберт. — Возьмите, например, меня. Я склонен отправиться спать.

— Почему вы это сказали? Вы же прекрасно знаете, что вы… В чем дело?

— Простите. Я только что видел Ивлин Каррадос. Она чертовски плохо выглядит, — заметил лорд Роберт.

Дэйвидсон проследил за его взглядом и увидел леди Каррадос сидящей возле леди Аллейн. Несколько мгновений Дэйвидсон наблюдал за ней, потом тихо произнес:

— Да. Она переутомилась. Надо будет сделать ей внушение. По-моему, мое место где-то там. — Он нетерпеливо махнул рукой. — И матери и их дочери — все они переутомляются, мужья теряют самообладание, молодые люди пренебрегают своими обязанностям, а в итоге, вот вам полдюжины модных браков, как и нервных срывов. И все это называется светским сезоном в Лондоне.

— Боги! — мягко отозвался лорд Роберт.

— Такова правда. При моей работе это повторяется раз от разу. Да-да, я знаю, что говорю. Я — модный врач Вест-Энда, моя работа — уговаривать всех этих женщин вообразить себя больными. Понимаю, что вам сейчас может прийти в голову, но уверяю вас, частые нервные срывы в состоянии сделать циничной и невиннейшую из невинных молодых девушек. Эти мамаши, они так очаровательны! Нет, в самом деле очаровательны. Эти женщины вроде леди Каррадос. И они столь отзывчивы по отношению друг к другу. И это не просто искусство для искусства. Но… — он развел руками, — зачем вот это? Во имя чего? Ведь это те же самые люди встречаются уже который раз, тратят большие деньги ради громкого аккомпанемента негритянских джаз-бандов! Зачем?

— Будь я проклят, если знаю, — весело сказал лорд Роберт. — Кто этот тип, что стоит за Уитерсом? Высокий, смуглый, с необыкновенными руками. Такое впечатление, что я его видел.