Смерть в белом галстуке - [10]

— Миссис Хэлкет-Хэккет, — сказал Аллейн, протягивая руку за письмом, — поясняет здесь, что ее несчастная подруга получила это письмо вчера с вечерней почтой. А что за событие в четверг на Констанс-стрит, пятьдесят семь? Вам что-нибудь известно?

— Это новые концертные залы. Предельно фешенебельные. Еще одно благотворительное представление. Билеты продаются повсюду, каждый по три гинеи. Камерная музыка. Бах. Сермионский квартет. Я пойду.

— Банчи, — сказал Аллейн, — пусть ничто не отвлекает вас от голубой софы. Поговорите с миссис Хэлкет-Хэккет. Расположитесь-ка на этой голубой софе с ней вместе, и, когда чистая радость от музыки Баха завладеет вашим сердцем, вы, не привлекая внимания, но отзываясь всей душой…

— Да-да-да! Не продолжайте дальше, Родерик, иначе можно вообразить, что вы и вправду детектив.

— Черт вас возьми! — сказал Аллейн.

Лорд Роберт издал несколько каркающий смешок и встал со стула.

— Я ухожу, — сказал он.

Аллейн вышел вместе с ним в коридор. Они обменялись рукопожатием, и Аллейн остался стоять, глядя, как семенящими шажками удаляется смешная старомодная фигурка, обращающаяся в силуэт на фоне окна, которым заканчивается длинный коридор; она становилась все меньше и меньше, пока, задержавшись на миг у окна, не повернула за угол и исчезла.

Глава 3 Последствия приема с коктейлями

Спустя несколько дней после визита в Скотленд-Ярд лорд Роберт Госпел побывал на приеме с коктейлями, который устраивала для своей незнатной протеже миссис Хэлкет-Хэккет. Кем была эта незнатная протеже, не знал никто, но все дружно предположили, что цель, с которой миссис Хэлкет-Хэккет выводила эту девушку в свет, была не вполне филантропической. Фамилию девушки в тот момент не вспомнил никто — ее попросту сочли своего рода эпилогом общественной деятельности миссис Хэлкет-Хэккет.

То был один из первых больших приемов с коктейлями в открывающемся сезоне, и на нем присутствовало ни много ни мало двести пятьдесят гостей. Лорд Роберт обожал приемы, какими бы они ни были, и его, как подчеркивал Аллейн, приглашали повсюду. Ему был близко знаком этот сорт людей: для таких светский сезон в Лондоне представлялся чем-то вроде колоссальных размеров барьера, через который предстояло совершить головокружительный прыжок или, зацепившись, потерять все, что только возможно. На лорда Роберта был невероятный спрос как на партнера для молодых девушек, на его помощь всегда могли рассчитывать все эти неуклюжие семнадцатилетние наследницы, которые, несмотря на подготовку в школах, какие они позаканчивали, несмотря на усилия модельеров и куаферов, специалистов по макияжу и собственных неуемных матерей, были способны лишь на то, чтобы стоять в одиночестве на отшибе и нервно при этом улыбаться. С этими нескладными дебютантками лорду Роберту и приходилось испытывать бесконечные хлопоты. Он рассказывал им забавные истории самого невинного свойства, а когда они смеялись над ними, вел себя так, будто они сами придумали эти образцы остроумия. Его острые глазки рыскали повсюду в поисках кого-нибудь, кто был бы моложе его, и, отыскав таких юношей, он образовывал из них группу, в центре которой располагался он со своей подопечной. Так как он обладал репутацией высокородного остроумца, самые недоверчивые и надменные молодые люди неизменно бывали рады побеседовать с лордом Робертом, и в итоге девушка, впервые попавшая на светский раут, оказывалась в окружении молодых людей, которые были не прочь вместе повеселиться. Ее нервная улыбка изглаживалась, всю ее охватывало восхитительное ощущение уверенности в себе. И как только лорд Роберт замечал новый блеск в ее глазах и вольную жестикуляцию, он незаметно ускользал и присоединялся к группе матрон, которым рассказывал истории куда менее невинные, а стало быть, и куда более забавные.

Однако по отношению к незнатной протеже генерала и миссис Хэлкет-Хэккет он пережил свое Ватерлоо. Ее незнатность была, впрочем, относительной, и если она чем и выделялась, то разве что поразительной прозаичностью. Каждым дюймом своей внешности эта девица была подготовлена для приема с коктейлями — уж тут постаралась ее опекунша со всем пылом и великими расходами: недаром она была высокопоставленной американкой, из тех, что обладают приятным лицом и несгибаемой фигурой. Лорда Роберта тут же привлекли к себе и миссис Хэлкет-Хэккет, выглядевшая, впрочем, несколько старее обычного, и ее супруг-генерал, и известный бретер, пару раз с воплем «Что-о-о?» разразившийся оглушительным смехом — таким способом организовывал он массовое веселье. Лорд Роберт, глядя на него, поморгал и затесался в гущу гостей. Слуга, в котором он признал дворецкого Хэлкет-Хэккетов, поднес ему бокал. «Стало быть, — подумал лорд Роберт, — ни Димитрия, ни кого-либо другого у них нет». Он огляделся. В правой части огромной залы столпились девушки, вывезенные в свет, и ему стало ясно, что все молодые люди, своими ужимками способные заткнуть за пояс лучшие танцевальные ансамбли Лондона, и все эти Димитрий, миссис Каррадос и миссис Хэлкет-Хэккет с их тысячефунтовыми расходами оказываются попросту бесполезными и беспомощными. Тут же были заметны и молодые люди, которых — с большей или меньшей иронией — называли «радостями дебютанток». Лорд Роберт подозревал, что его племянник Доналд как раз и был этой «радостью дебютанток». Он находился тут же вместе с Бриджет О'Брайен и, судя по всему, был собой доволен. Как же — такая популярность! «Ему следует остепениться, — подумал лорд Роберт, — кроме того, в нем нет серьезности, и он начинает казаться гулякой. Нехорошо».