Смерть танцует танго - [13]

Магомед приветливо улыбнулся, но это не скрыло затаившейся на его лице напряжённости.

— Ва-алейкум ас-салям, доченька. Я, понимаешь ли, не один, солнышко. Меня ждут на улице.

— Что-то случилось? — встревожено спросила Агидель.

Магомед приблизился поближе к Агидель, очевидно для того, чтобы никто из медицинского персонала не услышал их разговора.

— Да, доченька. С нами здесь в машине раненый. Твой дядя сказал, что у тебя замечательные хирурги.

Агидель заметно взволновалась.

— Что же вы сразу ничего не сказали! Где раненый?

— В «скорой» прямо у крыльца, — тихо ответил Магомед.

Агидель тотчас повернулась к медсестрам:

— Девочки, скорее зовите санитаров, снимите с машины больного и поднимайте в операционную. Хирурги должны быть там через минуту.

Отдав указания, она вернулась к прерванному разговору.

— Как у вас дела, Магомед Оглы? Как семья?

— Спасибо, дорогая, всё хорошо. Пока Аллах оберегает.

— А я так переживаю за своих родителей, — с волнением в голосе произнесла Агидель. — Говорят, что в Грозном одни развалины. Две недели назад мама смогла мне позвонить. Я уговаривала их приехать сюда, да только всё напрасно. Отец не хочет бросать виноградник, а маме жалко свой сад. А без отца она никуда не поедет.

Магомед сочувственно покачал головой:

— Война, Агидель, она и есть война.

— Вы правы…

— Ну что ж, мне пора, — первым оборвал короткое молчание Магомед. — Твой дядя просил ему сообщить, если этот человек вдруг… умрёт.

— Хорошо, — грустно вздохнула Агидель.

Проводив Магомеда до выхода, она быстрым шагом устремилась в операционную. Там уже всё было готово к операции. Недолго постояв за стеклянной дверью и понаблюдав, как анестезиологи подключают аппараты, Агидель вернулась в приёмную, где принимали раненого.

— Скажи, Роза, — спросила она медсестру, — при нём есть какие-то документы или вещи?

— Документов нет, но в кармане его одежды я нашла металлический жетон с выбитым номером. Вам показать?

— Да, пожалуйста.

Жетон был обычный армейский с шестью цифрами.

— Я сохраню это пока у себя, — сказала Агидель. — И ещё, Роза. Не нужно записывать поступившего больного в журнал регистрации. Заведи на него отдельную карту, передай её по смене. Кроме сотрудников приёмной и меня карту никто не должен видеть. Как только закончится операция, немедленно сообщите мне.

— Я поняла, Агидель Хафизовна.

Решив в позднее время домой не ехать, а переночевать в кабинете, Агидель прилегла на кушетку, укрывшись своим пальто. Ей приснился родной город с ухоженными цветами в клумбах, подметёнными скверами и улыбающимися лицами горожан. На площади «минутка» она подошла к любимому фонтану и протянула руку под струйку воды. Но что это?! На её ладошке прозрачные капельки стали превращаться в сгустки крови.

Проснувшись от собственного крика, Агидель открыла глаза и увидела наклонившуюся над ней медсестру. Та шепотом произнесла:

— Извините, вы просили сообщить, когда закончится операция.

— Который час? — полусонно спросила Агидель.

— Четыре утра.

— Всё, иду.

Умывшись и накинув на себя белый халат, Агидель спустилась ниже этажом в ординаторскую. Хирурги Георгий и Борис стояли у открытого окна и курили.

— Доброе утро, мальчики. Вижу, что очень устали. Как прошла операция?

— В целом успешно, — удовлетворенно сказал Георгий. — Но есть некоторые детали для обсуждения. Сегодня вечером мы изложим их в отчёте.

— Если не трудно, лучше сейчас на словах, — попросила Агидель, растирая лицо ладонями. — Извините, у меня, наверное, очень заспанный вид.

— Ранения очень тяжёлые, — сказал Георгий. — Незначительно повреждён позвоночник, задета печень, многочисленные рваные раны мышц ног и рук. Больше всего беспокоит повреждение позвоночника. Пулевые ранения. Расщеплены три важных позвонка, которые могут привести к общему параличу. Какие тут могут быть гарантии.

— Никаких, — грустно согласилась Агидель.

Она встала с кресла и молча направилась к выходу. У самой двери её остановил голос Бориса.

— Агидель Хафизовна, мы сделали всё возможное.

— Я знаю, — обернувшись, произнесла Агидель. — Идите, отдыхайте.

Ближе к полудню, перед тем как уехать домой, она зашла в реанимацию, чтобы непосредственно самой увидеть раненого в лицо.

На вид ему было около тридцати, среднего телосложения, густые тёмные волосы с едва заметной проседью на висках, впалые глаза с образовавшимися под ними мешками. На простыне, которой он был накрыт, в нескольких местах проявились бурые пятна. По ним можно было сосчитать количество проведенных оперативных вмешательств.

К ней подошла дежурная медсестра.

— Здравствуйте, Агидель Хафизовна.

— Здравствуй, Анита. Рассказывай, что тут у нас.

— Ввели искусственно в кому.

— Что с дыханием?

— Поддерживаем аппаратом вентиляции.

— Хорошо. Обо всех изменениях ставьте меня в известность. Я дома на телефоне.

Выехав на своем «Опеле» из больничного гаража, Агидель поехала домой по окружной дороге. На ней меньше светофоров, да и подумать можно о чём-то в пути, поразмышлять.

Вот и сейчас Агидель спросила сама себя, а правильно ли она поступила, согласившись взять ответственность за жизнь человека, которого привёз к ней Магомед. Ведь есть же вокруг и другие больницы, где смогли бы оказать первую помощь. Огнестрельные ранения — это всегда криминал либо политика, связываться и с тем, и с другим она не планировала. Начнутся визиты полиции или людей в штатском. В конце концов, придя к выводу, что раз уж об этом попросил Арчи Оглы, то деваться некуда, — как можно отказать дяде, который много сделал для неё хорошего в этой жизни, — она переключилась на другую тему: о родителях. Ей предстояло каким-то образом навестить их и уговорить переехать из села, что рядом с Грозным, к ней. «Надо бы посоветоваться по этому поводу с дядей», — подумала Агидель.