Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна - [49]
По Глебову, заседание Политбюро состоялось по поручению Сталина, но в его отсутствие. Сталин был уверен в безропотной исполнительности своего окружения и доверил ему запустить маховик репрессий. Он не ожидал, что кто-либо посмеет ему перечить. В одиночку все они были трусами, в его отсутствие они осмелели. По Глебову, сговор был, но не с целью физического устранения. Сталину лишь доложили о несогласии с его мнением. Инсульт произошёл в отсутствии заговорщиков.
По Глебову, во время застолья 28 февраля, выпив для храбрости, четвёрка сообщила Сталину, что поставленное на голосование решение о депортации евреев в Сибирь не набрало достаточного количества голосов. Сталин вспылил, наорал: «Я вас всех в бараний рог скручу!» и всех выгнал. Оставшись один, он продолжал себя накручивать. Хотя, может, и испугался — такое, по воспоминаниям Жукова, было с ним в первые дни войны. Когда в июне 1941 года он скрылся у себя на даче и растерянные члены Политбюро приехали к нему просить возглавить Комитет Обороны, он побледнел, решив, что они намереваются его арестовать.
Нам неведомо, о чём думал Сталин ранним утром 1 марта 1953 года. Он покинул гостей в полном здравии; взбешённый и гневный — версия Глебова; «в очень хорошем расположении духа» — версия Хрущёва, подтверждаемая охраной. Возможно, если бы не правило «никто без вызова не смеет зайти в его комнаты», медицинская помощь пришла бы вовремя. В критический момент он остался один. Время, отведенное для спасения, было упущено. Но так ли это? Говорить это о человеке, пережившем два микроинсульта и получившем третий, весьма проблематично.
Версия Волкогонова
Советский Союз рухнул, раздавленный горбачёвской гласностью. Опубликованы книги, ранее недоступные, приоткрылись архивы, предоставив «избранным» авторам преимущественное право распоряжаться дозированной информацией. Ограничения породили поток спекуляций. Появилось несколько новых версий. Они собраны в главе «Ложь и вымысел о смерти Сталина».
Отдельного внимания заслуживает версия генерал-полковника Волкогонова, возглавившего Комиссию Верховного совета РФ по передаче архивов КПСС и КГБ СССР в государственные архивы РФ. Он быстро осознал, как в коммерческих целях можно воспользоваться своим положением, ограничил круг лиц, допущенных к изучению архивов, и в вольной трактовке интерпретировал обнаруженные документы. На это указывает работавший с ним в одной комиссии доктор исторических наук Илизаров[136]. В девяностые годы Волкогонов стал официальным биографом Сталина.
Версия Волкогонова — художественная комбинация того, о чём рассказали Хрущёв и Глебов. Заговора не было. Но вместо хрущёвского «хорошо посидели и разошлись» и глебовского «мирно выразили своё несогласие» в волкогоновском изложении Сталин, недовольный своими соратниками, сам накрутил себя.
Описание последнего февральского дня 1953 года с придуманными автором диалогами напоминает отрывок из детективного романа, хотя должность автора, его чин и звание должны говорить о монументальности исследования:
«Встав позже обычного, Сталин почувствовал, что незаметно вошёл в норму, настроение поднялось».
Откуда Волкогонов знает, с каким настроением Сталин проснулся? Кто сообщил ему, что незаметно у него поднялось настроение? Дальше начинается художественное повествование: он «почитал сводки из Кореи, протоколы допросов “врачей-отравителей”, братьев Коганов, Вовси, Гринштейна и Этингера».
В таком случае говорят: «Врёт и не заикается». Почему в приподнятом настроении Сталин должен читать сводки из Кореи и протоколы допросов, в том числе двухлетней давности? «Литературные рабы» Волкогонова забыли, что профессор Этингер, обвинявшийся во вредительском лечении секретаря ЦК Щербакова, умер в тюрьме 2 марта 1951 года.
«Немного погулял. Поздно вечером, как он и распорядился, на дачу приехали Маленков, Берия, Хрущёв и Булганин. Ужинали…
…Сидели до четырёх утра 1 марта. К концу ночной беседы Сталин был раздражён, не скрывал своего недовольства Молотовым, Маленковым, Берией, досталось и Хрущёву. Только в адрес Булганина он не проронил ни слова. Все ждали, когда “Хозяин” поднимется, чтобы они могли уехать. А Сталин долго говорил, что, похоже, в руководстве кое-кто считает, что можно жить старыми заслугами. Ошибаются. Сталинские слова звучали зловеще. Его собеседники не могли не знать, что за этим раздражением “вождя” скрывается какой-нибудь новый замысел. Может быть, и такой: убрать всех старых членов Политбюро, чтобы свалить на них все свои бесчисленные прегрешения. Сталин понимал, что судьба не даст ему много времени. Но даже он не мог знать, что эта гневная тирада была последней в его жизни. Песочные часы были уже пусты. Из сосуда вытекали последние песчинки… Оборвав свою мысль на полуслове, Сталин сухо кивнул всем и ушёл к себе. Все молча вышли и быстро разъехались»[137].
На работу историка описание не похоже. Любители художественного изложения от чтения придуманных диалогов (из приведенного отрывка они исключены), несомненно, получили удовлетворение. Но откуда такие подробности — «Сталин был раздражён», «слова звучали зловеще», «гневная тирада», «сухо кивнул всем»? В мемуарах Хрущёва об этом ни слова. Остаётся порадоваться за Волкогонова, который, как человек-невидимка, сидел под столом и всё тщательно конспектировал.
Рецензия в «Вечерней Одессе»: http://vo.od.ua/article/30.
«Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля» — историческое исследование и остросюжетное повествование: политическая биография двух уроженцев Российской империи, повлиявших на становление современного Израиля, лидера правого лагеря — выдающегося общественного деятеля, писателя, поэта и переводчика Владимира Жаботинского и левого — первого премьер-министра и министра обороны, Бен-Гуриона. В книге рассказывается об их политическом противостоянии, а также об интересах царской, а затем и Советской России в Палестине, о причинах, побудивших Сталина поддержать сионистов, — читателя ждет множество сенсаций, ранее не публиковавшихся. Причастна ли советская разведка к убийству в Иерусалиме графа Бернадота, члена королевского дома Швеции и спецпосланника ООН на Ближнем Востоке? Планировал ли Сталин после войны переселить в еврейское государство 2,5 миллиона советских евреев? Могло ли еврейское государство быть создано в Европе на землях Восточной Пруссии и должен ли Сталин благодарить Бен-Гуриона за отказ от Кенигсберга? Ответы на эти вопросы прозвучат в книге «Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля».
Повесть «Боря, выйди с моря» — продолжение истории одесской семьи, начатой в «Маразлиевской, 5».
Четыре ключевые фигуры советской истории, люди, определившие развитие страны и игравшие чужими судьбами. Все они плели тонкие нити политических интриг и сами пали жертвами заговоров. Тиран, на совести которого миллионы жертв. И его преданный соратник Хрущёв, участник ночного застолья, завершившегося инсультом Хозяина. Всесильный руководитель советских спецслужб Лаврентий Берия, головой поплатившийся за попытки преждевременных реформ. И осуществивший многое из его замыслов Горбачёв, первый и последний президент Советского Союза.
Если бы Паустовский не написал к этому часу «Время больших ожиданий» и не обозначил его двадцатыми годами, то я рискнул бы каждое последующее десятилетие Одессы также называть этим звучным именем. И если в тридцатых по очереди ждали хлеба, ареста и «Веселых ребят», в сороковых — победы, хлеба, ареста и «Тарзана», а в пятидесятых — ареста, освобождения и СВОБОДЫ, радуясь ей, как в известном анекдоте еврей, впустивший и выпустивший по совету ребе из своей квартиры козла, то в шестидесятых — точнее на заре их, в Одессе ждали квартиры, футбола и коммунизма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
Книга представляет первый опыт комплексного изучения праздников в Элладе и в античных городах Северного Причерноморья в VI-I вв. до н. э. Работа построена на изучении литературных и эпиграфических источников, к ней широко привлечены памятники материальной культуры, в первую очередь произведения изобразительного искусства. Автор описывает основные праздники Ольвии, Херсонеса, Пантикапея и некоторых боспорских городов, выявляет генетическое сходство этих праздников со многими торжествами в Элладе, впервые обобщает разнообразные свидетельства об участии граждан из городов Северного Причерноморья в крупнейших праздниках Аполлона в Милете, Дельфах и на острове Делосе, а также в Панафинеях и Элевсинских мистериях.Книга снабжена большим количеством иллюстраций; она написана для историков, археологов, музейных работников, студентов и всех интересующихся античной историей и культурой.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Эта книга — не учебник. Здесь нет подробного описания устройства разных двигателей. Здесь рассказано лишь о принципах, на которых основана работа двигателей, о том, что связывает между собой разные типы двигателей, и о том, что их отличает. В этой книге говорится о двигателях-«старичках», которые, сыграв свою роль, уже покинули или покидают сцену, о двигателях-«юнцах» и о двигателях-«младенцах», то есть о тех, которые лишь недавно завоевали право на жизнь, и о тех, кто переживает свой «детский возраст», готовясь занять прочное место в технике завтрашнего дня.Для многих из вас это будет первая книга о двигателях.