Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна - [3]
Новым биографом Сталина с одобрения Кремля стал бывший начальник Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-полковник Волкогонов. В 1994 году вышла его книга «Сталин. Политический портрет». В этом же году на Западе появились воспоминания бывшего заместителя начальника разведуправления МГБ СССР генерал-лейтенанта Судоплатова «Разведка и Кремль». В России под названием «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы» они были изданы в 1997 году.
По непонятной причине «звёздные авторы», кормившиеся с мемуарного стола Аллилуевой, обошли молчанием четвёртую книгу Светланы — «Книга для внучек: Путешествие на родину» (Нью-Йорк, 1991 год). В ней прозвучала загадочная история о некоем Надирашвили, появившемся в её квартире сразу же после смерти отца, имеющая отношение к Сталину и к Берии. Светлана настоятельно просила исследователей раскрыть личность Надирашвили и указала направление поиска — неизданные мемуары Поскрёбышева, арестованные КГБ. До сих пор эта тайна находится за семью замками: историки, писатели и чекисты, сделавшие себе имя на мемуарах Светланы и активно использующие две первые её книги, стороной обходят историю Надирашвили — ни подтверждения, ни опровержения, известно лишь то, что поведала Аллилуева.
Однако разговорились не все. Продолжали хранить молчание соратники Сталина — долгожители: Маленков, фактический преемник Сталина на посту главы правительства СССР (умер в 1988 г.), Молотов (умер в 1986 г.) и Каганович (умер в 1991 г.). Казалось бы, мемуары Хрущёва (умер в 1971 г.), в которых «заклятый друг», нелицеприятно о них отзывавшийся, подробно изложил свою версию событий, вроде бы должны были подтолкнуть молчунов к разговорчивости. Ан нет: стиснули зубы, не опровергли, но и не подтвердили. Оставшиеся в живых соучастники сталинских преступлений прочно связали себя круговой порукой: нас не трогай, а мы — честно выдержим обет молчания, данный КГБ и Хрущёву.
Из самого близкого окружения Сталина зимы 1953-го, бывшего с ним в ночь, когда случился инсульт (Маленкова, Берии, Хрущёва и Булганина), и расширенного (находящейся в отдалении второй четвёрки вождей — Кагановича, Ворошилова, Молотова и Микояна — и допущенной к постели умирающего на второй день болезни) откровенничал лишь Хрущёв. Остальные, за исключением Берии, арестованного 26 июня 1953 года и расстрелянного через полгода, 23 декабря (на этот счёт есть разные версии), прожили долгую жизнь и… как «в рот воды набрали». Микоян в своих многословных воспоминаниях острые углы старательно обошёл.
Впрочем, мемуары долгожителей сталинского Политбюро (Каганович, едва не дотянувший до столетнего юбилея, отметился посмертно опубликованными в 1996 году «Памятными записками», довольно скучными, к слову сказать) ничего не добавили бы к тому, что было уже известно. Молотов и Каганович, несмотря на публичные пощёчины, полученные от Сталина, — арест жены Молотова и обвинение в шпионаже брата Кагановича, вынужденного застрелиться, — и после смерти вождя остались покорными и преданными служаками, о которых в повести «Верный Руслан» написал Георгий Владимов. До самой смерти Молотов и Каганович, сохраняя корпоративное молчание, боролись за возвращение им партийных билетов. К слову сказать, не напрасно: за два года до кончины, в кратковременное царствование Черненко, Молотов своего часа дождался.
Каганович (о его роли мы будем говорить особо — его имя фигурирует в нескольких версиях, представленных ниже), в отличие от интерпретаторов, строивших разные домыслы, смерть Сталина описал одним лишь абзацем, подчеркнув отсутствие каких-либо недомоганий. О том, что могло бы послужить причиной инсульта, не сказано ни полслова:
«Умер Сталин неожиданно. Хотя некоторые из нас в последний период его жизни реже бывали у него в домашних условиях, но на совещаниях, официальных заседаниях мы с удовлетворением видели, что, несмотря на усталость от войны, Сталин выглядел хорошо. Он был активен, бодр и по-прежнему вёл обсуждение вопросов живо и содержательно. Когда ночью меня вызвали на “Ближнюю дачу”, я застал там Берия, Хрущёва и Маленкова. Они сказали мне, что со Сталиным случился удар, он парализован и лишён дара речи, что вызваны врачи. Я был потрясён и заплакал»[5].
Как трогательно: «…я был потрясён и заплакал»… Несмотря на трагическую гибель брата, «дело врачей» и готовящийся над ними процесс, который должен был закончиться публичными казнями осуждённых, «…мы с удовлетворением видели,… Сталин выглядел хорошо. Он был активен, бодр и по-прежнему вёл обсуждение вопросов живо и содержательно».
Ничего из того вымысла, которым «прославился» его американский псевдоплемянник Стюарт Каган (Каганович), опубликовавший, по его словам, истинные мемуары своего дяди. Несмотря на то что ни один серьёзный исследователь не упоминает бред из книги «Крёмлевский волк» только из-за фамилии автора, утверждавшего, что написанное он лично слышал из уст Кагановича, в главе «Ложь и вымысел о смерти Сталина» я вынужден буду коротко остановиться и на его версии.
Ещё один свидетель из лиц, особо приближённых к Сталину, Булганин (умер в 1975 г.), мемуаров не оставил, но его воспоминания со слов Бенедикта Сарнова приведены Авторхановым. О них мы тоже поговорим позднее.
Повесть «Боря, выйди с моря» — продолжение истории одесской семьи, начатой в «Маразлиевской, 5».
Воинская казна Запорожской Сечи не найдена до сих пор. Её безуспешно пытались заполучить Петр I и Екатерина II. По одной версии казна запрятана в Батурино, столице гетмана Мазепы, по другой — в Ростове-на-Дону в подземельях армянского монастыря Сурб-Хач, по третьей — вывезена в Лондон полковником Полуботко и положена на хранение в Королевский банк, по четвертой — вместе с запорожцами, основавшими Задунайскую Сечь, оказалась за Дунаем и после ликвидации Задунайской Сечи вывезена казаками, не пожелавшими стать царскими поданными, в США для создания Миссурийской Сечи. О поисках военной казны запорожцев рассказывается в приключенческом романе Рафаэля Гругмана «Завещание Мазепы, князя Священной Римской империи, открывшееся в Одессе праправнуку Бонапарта».
«Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля» — историческое исследование и остросюжетное повествование: политическая биография двух уроженцев Российской империи, повлиявших на становление современного Израиля, лидера правого лагеря — выдающегося общественного деятеля, писателя, поэта и переводчика Владимира Жаботинского и левого — первого премьер-министра и министра обороны, Бен-Гуриона. В книге рассказывается об их политическом противостоянии, а также об интересах царской, а затем и Советской России в Палестине, о причинах, побудивших Сталина поддержать сионистов, — читателя ждет множество сенсаций, ранее не публиковавшихся. Причастна ли советская разведка к убийству в Иерусалиме графа Бернадота, члена королевского дома Швеции и спецпосланника ООН на Ближнем Востоке? Планировал ли Сталин после войны переселить в еврейское государство 2,5 миллиона советских евреев? Могло ли еврейское государство быть создано в Европе на землях Восточной Пруссии и должен ли Сталин благодарить Бен-Гуриона за отказ от Кенигсберга? Ответы на эти вопросы прозвучат в книге «Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля».
Если бы Паустовский не написал к этому часу «Время больших ожиданий» и не обозначил его двадцатыми годами, то я рискнул бы каждое последующее десятилетие Одессы также называть этим звучным именем. И если в тридцатых по очереди ждали хлеба, ареста и «Веселых ребят», в сороковых — победы, хлеба, ареста и «Тарзана», а в пятидесятых — ареста, освобождения и СВОБОДЫ, радуясь ей, как в известном анекдоте еврей, впустивший и выпустивший по совету ребе из своей квартиры козла, то в шестидесятых — точнее на заре их, в Одессе ждали квартиры, футбола и коммунизма.
Четыре ключевые фигуры советской истории, люди, определившие развитие страны и игравшие чужими судьбами. Все они плели тонкие нити политических интриг и сами пали жертвами заговоров. Тиран, на совести которого миллионы жертв. И его преданный соратник Хрущёв, участник ночного застолья, завершившегося инсультом Хозяина. Всесильный руководитель советских спецслужб Лаврентий Берия, головой поплатившийся за попытки преждевременных реформ. И осуществивший многое из его замыслов Горбачёв, первый и последний президент Советского Союза.
Рецензия в «Вечерней Одессе»: http://vo.od.ua/article/30.
Монография, посвященная одному из значительных событий освободительного движения в России — Февральской революции 1917 г., представляет собой исследование, которое вводит в научный оборот ранее не известные факты, архивные материалы, содержит ряд новых выводов и обобщений. Книга рассчитана на пропагандистов, научных работников, всех изучающих историю КПСС.
Уважаемый Читатель! В Ваших руках книга, которая вряд ли годится для легкого чтения. Не исключено, что ознакомление с ее печальными страницами потребует мучительной работы души и сердца. Тем, кто не готов к такой работе, кто устал от разоблачений и «белых пятен», советуем отложить книгу в сторону. Мы расскажем о следствии, о допросах и экспертизах, о нелегком поиске ответов на мучительные вопросы: «кого убили?» Вас ждет предельно точный, откровенный рассказ о горьких событиях нашей истории, забыть которые мы не вправе, если только не хотим, чтобы это когда-нибудь повторилось. В книге использованы материалы из уголовного дела по расследованию Прокуратурой БССР массовых расстрелов советских граждан в 30-е годы под Минском.
Крупномасштабное восстание Колесникова, прокатившееся по южным уездам Воронежской губернии в 1920–1921 гг., по количеству участников и охвату территории сопоставимо со всесторонне исследованным восстанием тамбовских крестьян, или «антоновщиной». Тема же «колесниковщины» до сих пор мало изучена. Представляемое исследование является, по сути, первой попыткой комплексно и наиболее полно осветить историю одного из самых масштабных вооружённых выступлений российского крестьянства в Гражданской войне.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
В монографии рассматривается политическая история Пергамского царства, образовавшегося в Малой Азии после походов Александра Македонского и развивавшегося в III-II вв. до н. э. до завоевания его Римом. Большое внимание уделено исследованию важнейших политических институтов, состояния армии и флота, характеристике налоговой, финансовой, религиозной политики династии Атталидов, их градостроительной деятельности. В монографии полно рассматривается развитие городов Малой Азии, входивших в состав Пергамского царства.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.