Смерть сквозь оптический прицел. Новые мемуары немецкого снайпера - [16]

Я быстро отложил свою снайперскую винтовку и взял в руки противотанковое ружье. На нем не было оптического прицела, и я был вовсе не уверен, что попаду из него с такого расстояния. Тем не менее следовало попытать счастья. Я тщательно прицелился в то место, где за мешками с песком должен был находиться пулеметчик, и нажал на спусковой крючок. Меня словно ударило лошадиным копытом по плечу, столь сильная отдача была у противотанкового ружья. В моих ушах звенело. Однако вражеский пулемет затих, и это было самым главным.

Я продолжал выискивать цели в окнах, то же самое делали и другие снайперы. Простые пехотинцы и пулеметчики также не переставали вести огонь по школе. И вскоре я понял, что в окнах обращенной к нам стороны здания не осталось ни одного поляка.

Я ожидал, что наша пехота начнет штурм здания. Но этого не произошло. Прождав несколько минут, я решил выяснить, что происходит. Я обернулся к Феликсу:

— Феликс, вы с ребятами можете прикрыть меня, пока я подскочу к дому напротив школы, где расположились наши? Они почему-то не начинают штурм, нужно выяснить, что там творится.

— Давай! Мы прикроем, — согласился Феликс.

Я оставил ему свое противотанковое ружье и побежал к двухэтажке, стоявшей в ста метрах от нас прямо напротив школы.

— Не стреляйте, я свой! — закричал я, вбегая в подъезд.

— Заходи, раз свой, — услышал я веселый голос из квартиры на первом этаже.

Оказавшись там, я увидел пятерых стрелков и двоих пулеметчиков.

— Нужно штурмовать здание, пока к полякам не подошло подкрепление, — выпалил я. — Здесь есть еще бойцы, кроме вас?

— Наш сержант в соседнем здании, — ответили мне. — Также поблизости находится еще несколько взводов.

Вместе с одним из солдат я сразу рванул в соседнее здание, в подъезде которого я в спешке едва не налетел на сержанта.

Это был мужчина лет сорока с наружностью бывалого и рассудительного немецкого военного. Я сразу объяснил ему, что я снайпер и что вместе с другими снайперами мы однозначно убедились в том, что с внешней стороны здания школы не осталось поляков, обороняющих его.

— Сейчас самое время для штурма, — настаивал я.

— Подожди, — ответил мне сержант. — Я не могу бросить туда своих ребят без приказа сверху. Возможно, нам удастся поговорить с капитаном Бидембахом…

Услышав эти слова, я стушевался. Я сам был всего лишь ефрейтором, а капитан должен был командовать целой ротой. И я замямлил:

— Что ж, думаю, капитан разберется и без нас. Пожалуй, не стоит его беспокоить, — я развернулся к выходу.

— Подожди, паренек! — остановил меня сержант. — Мне кажется, что ты сказал дельную вещь. Но это действительно нужно обсудить с капитаном.

Вместе с сержантом мы вышли через заднюю дверь дома и устремились к стоявшей через несколько домов позади нас большой группе солдат. Сержант подвел меня к одному из военных, который был одет точно в такую же униформу, что и другие солдаты, но на нем были капитанские знаки различия.

— Что случилось, сержант? — спросил капитан, глядя на моего спутника.

— Я привел к вам снайпера из другой части. Он утверждает, что с этой стороны здания школы не осталось поляков. А значит, мы сможем взять его штурмом.

Капитан окинул меня оценивающим взглядом:

— Как тебя зовут, ефрейтор? — спросил он.

Я вытянулся, как и полагалось перед офицером, однако не салютовал при этом, как было положено в Вермахте.

— Ефрейтор Гюнтер Бауэр, господин капитан.

— Почему ты не салютовал мне, как положено, ефрейтор Бауэр?

— Мне не хотелось, чтобы вражеские снайперы, если они есть поблизости, могли понять, что вы офицер, господин капитан, — отчеканил я.

Капитан Бидембах нервно посмотрел по сторонам, но потом улыбнулся:

— Все в порядке. Ты поступил правильно, ефрейтор, — он бросил взгляд на мою винтовку с оптическим прицелом. — Ты действительно снайпер?

— Так точно, господин капитан.

— Что ж, подойдем ближе и посмотрим вместе на эту чертову школу! — Капитан в сопровождении солдат зашагал вперед.

Не успели мы сделать нескольких шагов, как по нам открыл огонь пулеметчик, находившийся на верхнем этаже здания, расположенного примерно в двухстах метрах от нас. Через несколько секунд четверо солдат из сопровождения капитана рухнули на землю и заорали от боли. Они были ранены. Все остальные, включая капитана, тут же повалились на землю, чтобы не стать слишком легкой мишенью для вражеского пулеметчика. А я сразу установил свою винтовку на огневую позицию и навел перекрестие прицела на польского пулеметчика. Не прошло и минуты, как мои пули уничтожили и пулеметчика, стрелявшего по нам, и его напарника.

— Молодец, ефрейтор Бауэр, — капитан Бидембах похлопал меня по плечу.

— Спасибо за похвалу, господин капитан, — ответил я, продолжая настороженно смотреть по сторонам. Мне было окончательно ясно, что нельзя расслабляться.

Тем временем капитан посмотрел на нашивки на моей униформе. По ним было видно, из какой я дивизии.

— Твоя дивизия участвовала в тяжелых боях при взятии Калица? — спросил он меня.

— Так точно, господин капитан.

— Сколько поляков ты уже уничтожил?

Я растерялся. Я сам старался меньше думать о том, сколько людей я убил. Но тем не менее я знал примерную цифру.