Смерть шута - [25]

Раймонд не был уверен, что на этот вопрос обязательно надо отвечать, однако он все же сообщил ей, что у него есть пара жеребцов, которых только начинают объезжать.

– Ах, как это прекрасно! – воскликнула Делия. – Я всегда жалела, что мы забросили нашу конюшню, но хотя надо сказать, что я никогда не была такой хорошей наездницей, как моя милая Рейчел, просто я всегда любила лошадей, любила их, вот и все... И лошади всегда любили меня. Рейчел всегда нравилось кого-нибудь погонять, понимаешь, погонять, ну да она всегда была особая девочка, это я помню, и ей нравились такие, норовистые лошади, ну а меня отец, то есть твой дедушка, ты его должен еще помнить, ты ведь старший в семье, так вот мой отец, а твой дедушка часто подсаживал меня на самую, понимаешь ли, самую смирную кобылу... Но я никогда не ездила на верховую охоту, это правда. И никогда не могла себя заставить относиться к такой охоте с одобрением, знаешь ли. Но я – я никогда и не имела ничего против людей, которые так охотятся. Видишь ли, я думаю, мир был бы очень скучен, если бы мы все думали и делали одно и то же. Но ездить верхом мне всегда очень нравилось. Ты помнишь моего пони Питера, Раймонд?

О да, Раймонд помнил этого милого, правда слишком жирного пони, и Делия расплылась в улыбке. Более того, она припомнила массу случаев, в которых этот пони проявил чудеса сообразительности, выносливости и прочие достойные качества. Несколько отклонившись от этой темы, она неожиданно прозрачно намекнула, что была бы не прочь увидеть и славных жеребцов Раймонда, поскольку она ужасно любила всех маленьких животных, детенышей, даже котят, хотя те, когда подрастут, начинают делать ужасные вещи – душить птичек, мышек, и все это ужасно... А малыши – они так прелестны, она их просто обожает – и всегда жалеет...

– Ну что ж, приезжайте как-нибудь и посмотрите наши конюшни, – сказал Раймонд, отлично при этом понимая, что Делия не примет приглашения просто из-за страха перед Адамом Пенхоллоу.

Но Делия тем не менее ответила длинной витиеватой благодарственной речью, когда он уже высаживал ее у дома на Азалия Лодж. Он ничего не ответил на приглашение заскочить на минуточку повидаться с дядей, а просто обошел машину и открыл ей дверцу. Но пока Делия рассыпалась в любезностях, Финеас, который увидел их прибытие из окошка, уже вышел из дому навстречу им.

После этого элементарная вежливость не позволила Раймонду сразу же исчезнуть, и он не меньше минуты тряс руку дядюшке Финеасу, но решил не выходить больше из машины, а держал свою правую руку высунутой из окна, и над ней трудился дядюшка. Когда собственная рука старого Финеаса посинела от натуги, он наконец воскликнул:

– Ну ладно, воистину, что мы здесь делаем? А я-то уж удивлялся, кого это Делия завлекла к нам в дом! Как это мило! Так как же ты поживаешь, мальчик мой? Нет, стой, тебе не нужно отвечать, все и так видно но твоему цветущему виду. Ты должен, слышишь, просто должен зайти к нам на минутку и освежиться кофе с фруктами. Ты слышишь, я просто настаиваю на этом!

– Спасибо, дядюшка, но боюсь, у меня совершенно нет времени. Рад видеть вас в добром здравии и в бодрости.

Финеас горделивым жестом отбросил на затылок седую прядь, которую ветер норовил скинуть ему в глаза. На его пальце был агатовый перстень, ногти гладко обточены и отполированы.

– Ну что ж, Раймонд, конечно! Ты молодой человек, у тебя, должно быть, куча дел! И это правильно! А как твой дорогой папаша?

Поскольку Раймонд знал, до какой степени Финеас не выносит его отца, он только сдвинул брови и бесцветно произнес:

– Он по-прежнему, как всегда.

– О! – воскликнул Финеас. – Вот это человек! Столько лет, и все молодцом! Он необычайный человек, право, необычайный...

– Почему бы вам не заехать к нам как-нибудь и не повидать его? – с непроницаемым лицом спросил Раймонд. – Отец был бы очень рад.

– Да вот... Может быть, на днях... – пробормотал Финеас несколько туманно, но румянец возбуждения еще горел на его щеках...

Раймонд попрощался с теткой, она положила ему свою сухую руку на плечо, и, поскольку ясно было, что она собирается его поцеловать, он подчинился, только чуть-чуть в непроизвольном отвращении отклоняя голову в сторону, а потом сам поцеловал ее краем губ в напудренную щеку. Еще один поклон дяде, и Раймонд отъехал, развернул машину и направился в сторону Тревелина, а два старых чудака, брат и сестра, стояли на обочине дороги и махали ему вслед.

Глава шестая

До пяти часов дня семья все еще не была в полном сборе, поскольку ни Фейт, ни близнецы не явились к ленчу. Однако за традиционным пятичасовым чаем все они, за исключением разве что самого старика Пенхоллоу, собрались в длинной чайной комнате, где на стенах были развешаны многочисленные портреты предков Пенхоллоу начиная с шестнадцатого века... Чай был подан на тяжелых и, как всегда, не слишком аккуратно начищенных серебряных подносах к тому месту, которое по сложившемуся обычаю занимала Клара. Она разливала чай и кофе и передавала чашки другим. На двух других столиках у буфета были расставлены блюда со снедью в тарелках вустерского фарфора и блюдах краундерби, и там же было разложено печенье, собственноручно испеченное Кларой. Сухощавая Майра, жена Ингрэма, довольно визгливым тоном спорила с Кларой по поводу дурных привычек дворецкого Рубена, а Ингрэм, развалившись в кресле у камина, вяло обсуждал с Конрадом достоинства и недостатки его нового жеребца для охоты.