Смерть шута - [2]

Но Джимми не отваживался на такую дерзость. Пенхоллоу только рассмеялся бы, если Джимми, его незаконнорожденного сына, поколотили бы за это. А следовало сказать, что Пенхоллоу в свое время собственноручно порол всех своих законных отпрысков, не из-за каких-то провинностей, а просто чтобы утвердить свою над ними полную власть. Сейчас, к старости, его некогда крепкие мускулы уже потеряли былую силу, и он не стал бы сам работать розгой, но злобный дух его оставался прежним, и он мог приказать сделать то же самое любому человеку в доме. Он прожил свою жизнь в грубости, опасностях различного рода и не испытывал ни к кому ни малейшей жалости и даже к старости не смягчился. Надо сказать, что он часто выказывал свою симпатию к Джимми, однако было непонятно, делает ли он это искренне или только из желания побольнее уколоть своих законнорожденных детей... Никто не понимал этого, и сам Джимми – в первую очередь.

На длинной полке оставалось восемь пар обуви. Джимми обвел их взглядом и отметил элегантные, на тонкой подошве и с заостренными носами, туфли Юджина и рядом – туфельки его жены Вивьен... Дойдя почти до самого конца полки, глаза Джимми наткнулись на поношенные и потрескавшиеся штиблеты Рубена Лэннера, который работал и жил в Тревелине с незапамятных времен, даже дольше, чем сама тетушка Клара, и с гордостью называл себя дворецким мистера Пенхоллоу. Джимми не испытывал к Рубену никакой особенной симпатии, но понимал преимущества того особого положения, которое тот занимал в доме, и потому не возражал против того, чтобы чистить его туфли.

И вот в самом конце ряда Джимми увидел пару дешевых туфель на высоком каблуке, и гримаса отвращения перекосила его лицо. Он взял эти туфли и переложил на пол под калошницу с таким омерзением, будто тронул дохлую лягушку. Это были туфли Лавли Трюитьен, личной служанки миссис Пенхоллоу... Нет, он не собирался начищать туфли этой мерзкой кошке, нет уж, кто угодно, только не он. Это была нахалка, каких мало. Но она шествовала по дому так тихо, всегда с таким невероятно скромным видом, что тошно становилось, а она только поглядывала гадким взглядом из-под якобы стыдливо опущенных длинных ресниц, намазанных какой-то черной дрянью. Она приходилась племянницей Рубену и начинала-то простой посудомойкой в Тревелине, точно такой же, как и прочие девушки на грязной работе... И если бы только не причуды миссис Пенхоллоу, которой она отчего-то приглянулась и которая взяла ее в свое личное услужение, она вряд ли имела бы когда-нибудь в жизни возможность освоить манеры добропорядочного мелкопоместного дворянства, да у нее и мысли бы такой не появилось ни за что в ее пустой голове...

Джимми не удовольствовался удалением ее туфель с полки калошницы, а напоследок еще и от души пнул их. О, Джимми знал про нее все! Он видел, как она целовалась с Бартоломью, радуясь, что им удалось укрыться ото всех! При этом сама Лавли; вряд ли могла кому-нибудь пожаловаться на Барта, даже если бы для этого появился бы повод... Даже самой миссис Пенхоллоу. Ведь Хозяин мог благодушно относиться к любовным играм своего сына только до тех пор, пока это не грозило браком с девицей из низших слоев.. Если бы ему только заикнулись о подобной возможности – то-то бы перья полетели от этой красотки... Нет, пока что Джимми не собирался ничего рассказывать мистеру Пенхоллоу, но если эта особа станет слишком заноситься, он ведь может и проболтаться невзначай!

Потом Джимми взял туфельки Вивьен, жены Юджина. Слегка проведя по ним щеткой, он сразу же опустил их под калошницу, посчитав работу сделанной. Он не испытывал особого уважения к Вивьен. Во-первых, она была чужачкой, мало понимала жизнь корнуолльцев, да и вряд ли хотела понять. Ей откровенно не нравилось здесь, и она не скрывала, что мечтает отсюда уехать. Потом Джимми взял штиблеты ее мужа, Юджина, туповато поглядел на них, потом плюнул на глянцевитую кожу и ухмыльнулся. Если Вивьен он просто недолюбливал, то к Юджину он испытывал откровенное презрение. Это был тридцатипятилетний никчёмный ипохондрик, вечно всего опасавшийся и постоянно жаловавшийся на свою слабую грудь. Джимми не мог понять, чего такого особенного было в Юджине, что заставляло его жену так виться вокруг. Она была очень преданна мужу, вовсе не будучи трусихой, как миссис Пенхоллоу, которая позволяла своему мужу издеваться над нею так, словно она никто, круглый нуль, а не супруга. А Вивьен не стеснялась возражать Хозяину, если он задевал ее, и не смущалась от его грубых шуток – так чего же она вышла замуж за такого тюфяка, как Юджин? Ладно, черт с ним. Джимми брезгливо взял с полки высокие ботинки Барта, которые несли на себе явственные следы прогулки по скотному двору... Да, Барт, для которого прочесть книжку было равносильно подвигу Геракла, а написать письмо – и вовсе адская мука, собирался стать фермером. Джимми подумал про себя, что, наверное, мечтою Барта было осесть на ферме Треллик вместе с этой гадкой Лавли. Правда, эта ферма давно уже была предназначена Хозяином для Барта, но ведь Хозяин может переменить собственное решение в любой момент и точно его переменит, если узнает, что Барт собирается жениться на Лавли! Нет, у Барта не хватит мозгов обстряпать это дельце, нет, у него не так много мозгов в черепке, как у его брата-близнеца, Конрада, даром что Барт у них всегда верховодил в паре... Эти ребятки-близняшки, младшие дети от первого брака мистера Пенхоллоу, к своим двадцати пяти годам не успели отличиться ничем иным, как только своей страстью загонять лошадей и постоянными просьбами оплатить баснословные расходы на свою развеселую жизнь... В этом между ними не было особой разницы. Впрочем, сам Пенхоллоу не особо жалел, деньги на это все.