Смерть промолвит вместо меня - [44]

Дверь резко открылась. На пороге стоял Паркер. Инспектор вошел и устало опустился на стул.

— Он мертв, — сказал Паркер. — Покончил жизнь самоубийством за несколько минут до нашего приезда. Он оставил записку для семьи, в которой ни единым словом не вспоминает обо всем этом деле.

— Я думаю, он поступил весьма благоразумно, — сказал Джо.

Инспектор внимательно и долго смотрел на Алекса, потом произнес:

— Полицейский из дежурки доложил мне, что ты звонил кому-то в городе.

— Правда? Но ведь у меня могут быть и какие-то личные дела, не так ли? — Алекс пристально смотрел на него, автоматически вращая в пальцах красную розу на длинном тонком стебле.

— Разумеется, — опустил взгляд инспектор. — Конечно. Но послушай, Джо. В мои обязанности входит.

— В обязанности нас всех, как порядочных людей, входит, — перебил его Алекс, — сделать все для того, чтобы преступление не осталось безнаказанным. Но мы также должны стараться, чтобы закон не обижал порядочных людей лишь потому, что. что он — закон. — Джо поднес к носу цветок и понюхал его. Потом рассмеялся. — Предупреждаю: если ты в своем благородном стремлении защитить букву закона, а не его суть, которую я уважаю так же, как и ты, вздумаешь обвинить меня в чем-либо, — я сумею защититься.

— Перестань, — инспектор махнул рукой. — Что тут поделаешь? Так уж вышло. Двое людей умерли в эту ночь: убийца и убитый. Круг замкнулся.

— И не будем его разрывать. — Алекс покивал головой. — Большое тебе спасибо, Бен. Сэр Томас Додд был прав, когда сказал, что ты — истинный джентльмен.

— Чепуха! — Паркер покраснел. — Если б убийца был жив, его в эту минуту уже отводили бы в камеру, независимо от того, что я по этому поводу думаю.

— Да. И это относится к твоим прямым обязанностям. Не арестовать убийцу из-за своего субъективного отношения к делу — это прескверное дело, и ты никогда бы ничего такого не сделал. Но в нынешней ситуации, когда одна смерть оплатила другую, у тебя был выбор. И я рад, что ты поступил так, как подсказывали тебе разум и совесть, а не выбрал слепое следование сухим параграфам.

— Все это ерунда! — махнул рукой Паркер. — Не будем об этом. — И чтобы сменить тему разговора, быстро добавил: — Но как тебе удалось разгадать эту загадку? До сих пор не могу понять. Не потому, что истина была глубоко укрыта, — она лежала на поверхности — это факт. Немного стыдно, но мне ни разу даже в голову не пришла такая возможность. Но ведь от нее отвлекало такое количество поразительных событий и разной путаницы.

— Это правда. Поэтому и я не мог понять всего раньше. Когда окончательно понял, что Анджела Додд не убивала Винси, а я был убежден в этом с первой минуты, как ты помнишь, тогда же у меня осталась лишь одна альтернатива: убийца «А» и убийца «Б». Убийца «А» — это тот, кто унес маску, а убийца «Б» — тот, кто унес письма.

— Но ведь это мог быть один и тот же человек?

— Нет. Если мы не имели дела с преступником-маньяком, а метод совершения убийства свидетельствовал скорее о «нормальном» убийце, то надо было найти какую-то логику в его действиях. Маску мог взять только Дарси, потому что лишь он один во всем мире мог выполнить все условия, позволяющие немедленно заменить Винси на сцене. Но одновременно он был последним из людей, который, убив Винси, забрал бы у него письма, принесенные убитым с целью обмена их на драгоценности миссис Додд.

— Почему?

— Потому что: 1) он не мог знать их ценности; 2) он не мог знать их содержания; 3) он не знал, что Винси принесет их в этот день; 4) он вообще не знал об их существовании; 5) он не успел бы их прочесть после убийства; 6) а если бы и успел, то ему ничего бы не сказали письма мисс Анджелы Кроуфорд двадцатилетней давности. А значит — он не брал бы их с собой на сцену без всякой причины, а позже он уже не мог бы их взять, потому что уже не мог войти в гримерную Винси. Стало быть, убийца взял маску, но не брал писем. А вот убийца «Б», который взял письма, не имел ни малейшего повода уносить маску. Убийцей «Б» могли быть лишь два человека: сэр Томас Додд и миссис Додд, потому что только они знали о существовании писем и о том, что Винси принесет их в гримерную. Только для них эти письма представляли огромную ценность. Но:

1) У сэра Томаса было алиби с 9.20, а точнее, даже с 9.10, потому что, хотя у него и был автомобиль, ему пришлось бы истратить примерно 10 минут на то, чтобы доехать до доктора Армстронга. Но тогда сэр Томас, как убийца «Б», должен был бы пользоваться услугами Дарси, который должен был с этой целью забрать маску, сыграть на сцене вместо Винси и, таким образом, создать сэру Томасу алиби. Это было очень загадочно и, по крайней мере, вначале казалось совершенно неправдоподобным.

2) Миссис Додд была в театре в 10.15 и могла забрать письма. Но она сказала нам, что не нашла их. У нее не было никаких причин обманывать нас. Она была жертвой шантажа, письма были написаны ее рукой, так что если бы она сказала, что нашла их, принесла домой и сожгла, никто бы из нас даже глазом не моргнул. Так что я мог ей поверить, тем более что, говоря правду, она отводила бы подозрения от других и направляла их на своего мужа. А этого она точно не хотела делать. И я ей поверил.