Смерть промолвит вместо меня - [39]

Паркер откашлялся.

— Все это хорошо, — сказал он, — но я хотел бы знать, почему мистер Дарси не мог убить Стивена Винси, хотя прекрасно понимаю, что ему не очень-то хочется признаваться в этом. Какие доказательства своей невиновности вы можете нам предъявить, учитывая, что доказательств вины собрано так много, что ими можно наделить пятерых рафинированных убийц и останется еще достаточно для какого-нибудь дебютанта.

— Может, вы попытаетесь сами это сделать? — спросил Алекс.

Дарси удивленно посмотрел на него.

— Кроме моей личной уверенности, что его убил кто-то другой, и значит, должен существовать действительный убийца, я не вижу никакой возможности доказать вам, что так не было. Как я могу это доказать? Я ведь повел себя, как преступник, так, будто издавна это планировал. Хотя на самом деле наоборот — именно такая сценическая концепция и натолкнула меня на мысль воспользоваться ею. Если бы на мне не было идентичного костюма и если бы Винси играл не в маске, если бы Рассказчик не выходил на сцену полминуты спустя после ухода с нее Винси, мне бы никогда не пришла в голову такая идея. Но как я могу это доказать? Не знаю. Нет, я не могу ничего сказать, кроме того, что убийцей является кто-то другой.

— Вы левша? — спросил Алекс. — Я видел, как вы в роли Рассказчика взяли мел в левую руку и начали писать на доске во время спектакля. Но это могло быть специальным режиссерским приемом, частью концепции. Рассказчик таким образом демонстрировал еще меньшую возможность передать мысли Старика другим людям. Можно было бы это понимать так: человек, которому Старик доверил свое завещание, не только не умеет говорить, но даже не знает, в какой руке надо держать мел, пытаясь писать. Но когда вы сейчас, за сценой, повернули включатель левой рукой, я понял, что это для вас естественно. Да и мистер Дэвидсон рассказывал нам, что вы были контужены на фронте и вас отослали на родину.

— Я инвалид, — тихо сказал Дарси. — Моя правая рука лишь чудом была спасена от ампутации. Я ею практически совсем не владею. С трудом могу лишь согнуть и разогнуть пальцы. Да и то с помощью аппарата. Японцы подстрелили меня пулей «дум-дум» в джунглях. Пуля разорвалась внутри тела. Это перечеркнуло всю мою актерскую карьеру и подтолкнуло к режиссуре. Я не могу сделать правой рукой никакого жеста, хотя научился вести себя так, будто она здорова. Но ведь это никакое не алиби. Зато моя левая рука необыкновенно сильна. Я разработал ее до совершенства. Правой я не мог бы убить даже мыши, а вот левой. Да, левой я мог бы убить.

— Вы не могли бы нам показать эту вашу покалеченную руку? — спросил Алекс. — Я знаю, что это неприятно, но дело слишком уж серьезное. Винси не мог быть убитым левшой.

— Не мог?!

— Нет.

Дарси несколько секунд смотрел на Джо молча, а потом встал и снял пиджак. Он расстегнул рубашку, стащил ее с плеч и положил на стул. Паркер тихо свистнул сквозь зубы. На высоте предплечья правая рука была одним сплошным шрамом. Мясо было некогда вырвано до самой кости, и теперь кожа обтягивала культю, к которой на кожаных ремнях был прикреплен протез. Несколько стальных пружинок ниже локтя заменяли мышцы предплечья.

— Вот так обстоит дело, — Дарси подвигал рукой и опустил ее. Потом надел рубашку и начал завязывать галстук, но руки у него задрожали, и он опустил их. — Но вы. вы в этом точно уверены? В том, что убить Винси мог только праворукий человек?

— Я стараюсь обманывать людей как можно реже, — тихо сказал Алекс. И хотя мне это не всегда удается, живя в нашем столь цивилизованном обществе, однако в этом конкретном случае я сказал вам абсолютную правду.

Дарси завязал галстук и тяжело опустился на стул.

— Какое счастье! — сказал он искренне.

— О! — Алекс снова сделал неопределенный жест рукой. — Я знал, что вы не могли бы его убить, даже если б у вас обе руки были здоровыми.

— Что? — одновременно спросили Паркер и Дарси.

— В таком деле, как это, надо много и быстро думать, потому что факты поворачиваются к нам то одной, то другой стороной. Но одно обстоятельство является решающим, и я постоянно о нем говорю: убить мог лишь тот, у кого, во-первых, был мотив; во-вторых, нет настоящего алиби, и в-третьих, кто имел возможность совершить убийство именно в тех обстоятельствах, в которых оно было совершено, и именно тем способом, которым оно было совершено. В начале расследования мы всегда имеем уравнение, где неизвестным числом является убийца, а известными числами — личность убитого и обстоятельства, в которых обнаружено тело. И чтобы решить это уравнение, у нас есть лишь один путь — подобрать убийцу, соответствующего данному убийству. Допустим, этот убийца — вы. Что же мы видим в данном случае:

1) Если говорить о совершении преступления, известен был лишь один факт — вы вошли в эту гримерную за три минуты до начала второго акта спектакля. Такие показания дал электрик Карузерс, у которого после этого едва хватило времени вернуться в свою ложу, и только он включил все освещение, необходимое для второго акта, как занавес пошел вверх. Из того факта, что вы провели довольно много времени в гримерной Евы Фарадей, а потом еще несколько минут на сцене, следует, что к тому моменту, когда вы вошли в гримерную Винси, у вас оставалось минимальное количество времени, чтобы убить его, надеть на себя маску и вовремя выйти на сцену. У вас на все это было примерно 180 секунд.