Смерть приходит в розовом - [29]

В ответ на ее жалостливый монолог предпочел промолчать. Запоздалое раскаяние претило мне, хотя и понимал эту затравленную, с незадавшейся жизнью и короткой судьбой женщину. Возможно, со временем смогу и оправдать ее.

На улице уже совсем рассвело, и «взобравшееся» на крыши домов солнце, пока не жаркое и потому приветливое, разогнало сумрак в самых затемненных уголках квартиры. Наша затянувшаяся встреча меня уже тяготила. Основное выяснено, но Верочка в очередной раз начинала клятвенно уверять, что прямо сегодня, если позволят силы, отправится в прокуратуру и возьмет всю вину на себя. Ей терять нечего, а вот раскаяние, возможно, зачтется Всевышним.

— У меня в жизни осталось всего две дороги: к следователю и в церковь, к священнику, — как бы шутила она с печалью на лице.

Я делал попытку уйти, но она вновь останавливала меня и в очередной раз требовала обещания сделать все возможное для ее ребенка. И все возвращалось на круги своя и приходилось заставлять себя посидеть еще минут с десяток.

Наконец удалось вырваться из душной комнаты. Сильно устал, и уже было как-то безразлично, что произойдет сегодня. Очень хотелось спать.

16

Татьяну освободили через пару дней после утреннего разговора с Верочкой, которая сдержала слово и, явившись в прокуратуру, взяла убийство Окунева и Тамары на себя. Мотивы для совершения кровавых злодеяний выдумывать ей не пришлось, рассказала, видимо, про свою несложившуюся жизнь, и потому следователь не усмотрел в признаниях Верочки никакой фальши, да и следственный эксперимент наверняка прошел гладко и не вызвал никаких сомнений по поводу причастности больной женщины к обоим жестоким преступлениям.

Также Верочка благоразумно утаила свою дружбу со Светланой, и на смерть криминальной девицы завели отдельное дело, которому, насколько мне стало известно, уже уготована судьба «глухаря». Свалили все на уголовные разборки.

Однако расследование до конца по Верочкиным преступлениям так и не довели. Она вскоре оказалась в больнице, где через три недели после поступления умерла. Дело со вздохом облегчения закрыли. Процент раскрываемости от этого не пострадал.

Свое слово, данное Верочке, я сдержал. Мальчика прооперировали в частной клинике, и весьма удачно. Здоровье его пошло на поправку. Естественно, я навещал малыша каждодневно в больнице, и он прикипел ко мне своей крохотной душой, возможно, видя во мне отца. По крайней мере, встрече со мной он всегда был рад и в свои неполные три года удивлял сообразительностью и глубиной рассуждений для такого возраста. Как-то незаметно привязался к нему и я. Теперь приходилось быть частым гостем в Верочкиной квартире, в которой поселилась ее мама. Ждали там меня с нетерпением и радостью.

О моей привязанности Татьяна пока не знала, а рассказать не решался. Всякое, пусть косвенное, напоминание о прошлом могло добавить отчуждения между нами. Но время — лекарь, если и не забудется все, то хотя бы не так остро станет вспоминаться. Тогда-то и поведаю историю маленького мальчика, несчастного в своем сиротстве. Думаю, сердце Татьяны дрогнет, и мы будем уже вдвоем навещать его, а дальше решим. Но и сейчас уверен: второй ребенок — не помеха. Прибавится забот и приятных хлопот, и растают в наших отношениях последние льдинки неприязни.

Я по-прежнему продолжал работать в уголовном розыске, специализируясь по кражам. Особыми успехами не блистал, и начальство иногда, в порыве недовольства, грозилось уволить из рядов солдат правопорядка. В такие минуты разносов и упреков опускал, как школьник, голову и делал скорбную мину, а на душе спокойствие, ибо понимал, что все эти угрозы пусты, так как за дверью не было желающих занять мое место. Так что по-прежнему мотался по вызовам обиженных ворами граждан, с потрепанным удостоверением в одном кармане и увесистым кулаком в качестве устрашающего аргумента — в другом. И слава Богу, не приходилось его пускать в ход, кроме той пиковой ситуации, в которой однажды оказался. Про выпавшие мне приключения никто не знал. Свидетели мертвы, а я молчал. Может быть, поближе к пенсии поведаю кому-нибудь эту историю, хотя покажется она тогда наверняка небывальщиной.

Но это все в обозримом будущем, а сейчас главное — восстановить наш семейный климат до той теплоты, когда через порог нашей квартиры переступила Тамара. От меня для этого несомненно требовалось великодушие, со стороны супруги, наверное, — полное раскаяние.

А пока мы как бы мирно существовали, отдаляясь каждым днем от тех кошмарных событий. Правда, меня часто мучил один и тот же сон, в котором ко мне приходила женщина-киллер, и все происходящее в нем выглядело ужасно. Говорят, чтобы избавиться от часто преследующего ночного видения, нужно обязательно кому-то рассказать. Я поведал супруге, однако убитая мною женщина по-прежнему мучила во сне. Одна надежда на того лекаря, что зовется временем.

Эпилог

На улице конец зимы. За окном — легкий сумрак и метель. У Татьяны, как почти всегда в этот период, проблемы с одеванием. Я наблюдал за ней из кровати, как она утеплялась, сочувствуя: ведь когда много одежды, это лишняя трата времени и, естественно, нервов. Ей явно не нравилось, что ее фигура в куче натянутого на себя белья выглядела менее грациозно. Мой взгляд сделался насмешливым, как в прежние годы безоблачности наших отношений. Она, видимо, ощутила его и оглянулась: