Смерть президента - [15]

Руководил существами некий Стыць, ничем от прочих охранников не отличающийся, разве что был он несколько крупнее, челюсть у него выступала вперед выразительнее, ну и глаза… Да, глаза у него сходились к переносице гораздо сильнее, они располагались совсем рядом — при моргании ресницы одного глаза цеплялись за ресницы другого. Собственно, здесь сработал закон обезьяньей стаи — самая крупная, сильная и нахальная обязательно становится вожаком.

По количеству охраны легко можно было судить и о самом Доме, и о его обитателях. Уж если такие деньги тратились на безопасность, то, значит, такие деньги имелись. Да, охрана была вооружена самыми современными средствами обороны и нападения, самыми ядовитыми газовыми пистолетами, самыми сильными электрошоковыми дубинками, от одного прикосновения которой человек впадал в такое глубокое забытье, что потом медики месяцами не могли выпытать у несчастного его же собственное имя. Вооружение охраны вовсе не сводилось к одним только пистолетам и дубинкам, нет. Она спокойно могла отбить и ракетное нападение с воздуха, и танковую атаку, и даже если бы нежеланные гости вознамерились проникнуть в Дом по канализационным трубам… Короче, и это было предусмотрено.

Но в то же время надо заметить, что охрана Дома еще ни разу не показала себя в деле, не было у нее такой возможности. Может, это и к лучшему, может, сам вид охраны, достаточно свирепый, отпугивал возможных нарушителей спокойствия, а охранников убеждал в том, что они и в самом деле надежны.

Однако дальнейшие, совсем уже скорые события показали, что даже самой сильной охране требуются время от времени встряски, должен, должен пробегать холодок опасности, который бы постоянно овевал эти помещения. Что делать, даже самым современным армиям мира требуется встряска, и они это прекрасно знают, более того, не упускают возможности убедиться в собственной боеготовности. И проверяют, и убеждаются. Англичане, к примеру, через весь земной шар отправили армаду, чтобы отвоевать у простодушных аргентинцев две скалы. И отвоевали, а аргентинцев уничтожили и свой победный флаг на скалах водрузили. Французы за три океана отправились в Новую Каледонию и там свой флаг водрузили, повергнув в бегство оставшихся живыми трех аборигенов вместе с их беременными бабами и детишками. Заокеанцы тоже за тридевять земель в тридесятое вьетнамство отправились и там десять лет пытались свой флаг водрузить, а когда не получилось, водрузили его в Панаме, на Гаити и в сербской деревушке на окраине Европы, причем в одном месте захватили главу государства и посадили его в тюрьму, во втором назначили своего главу, а в третьем, поскольку не получилось ни первое, ни второе, разбомбили все, что можно было разбомбить. И долго наивно моргали глазками, дескать, хотели как лучше, а получилось как всегда. Но тем не менее боеспособность своей армии проверили.

И, похоже, остались довольны.

Хотя…

Сомнительны их выводы, очень сомнительны. Ведь эти могучие армии, оплоты великих демократий, выбирают себе противников, победа над которыми не вызывает ни у кого сомнений, а вопрос стоит только один — будет она одержана через двадцать четыре часа или через сорок восемь. И то ошибаются, и то просчитываются, в дураках время от времени оказываются. Что делать, законы мироздания едины — когда дело доходит до денежных убытков, эти оплоты демократии ведут себя точь-в-точь как кухарки в коммуналке: у кого в руках половник, тот и прав.

Так вот, если предположить, что сейчас, в эту секунду, совершенно неожиданно в стеклянные двери ворвется сотня вооруженных до зубов террористов, охрана наверняка даст достойный отпор и посрамит налетчиков. Но ведь грамотные налетчики и не ломятся в открытые двери, свои преступные замыслы они осуществляют неожиданно, непредсказуемо, а то и вообще на грани невозможного.

Что и произошло, что и произошло…

На втором этаже Дома располагался роскошный и неимоверно дорогой ресторан, в котором проводились всевозможные празднества, отмечались крупные сделки, чествовались почетные гости. Попасть в ресторан простым гражданам было совершенно невозможно, да они туда и не стремились, поскольку за обычный ужин с приятелем или с приятельницей пришлось бы отдать никак не меньше годовой зарплаты.

Каждый месяц в ресторане проводились конкурсы местных красавиц, и самые очаровательные девушки города стремились во что бы то ни стало попасть на конкурс, зная, что важна не только победа, но и само участие. В участии никому не отказывали, поэтому конкурсы получались чрезвычайно многолюдными. Три финалистки получали двухнедельные путевки на остров Кипр, где они должны были отдохнуть, загореть и еще больше похорошеть, прежде чем стать постоянными посетительницами Дома. Остальные участницы получали пропуск в лучшие залы ресторана в любое удобное для них время. Пропуск давал право на бесплатную чашку кофе, закуску и стопку коньяка. Каждое такое угощение отмечалось в пропуске, чтобы красавица не вздумала повторить — легкая выпивка подчеркивает ее привлекательность, румянит щеки и придает волнующий блеск глазам, а выпивка обильная эти самые глаза гасит, убирает со щек румянец, опять же телодвижения красавиц делаются неуверенными, вялыми и не вызывают никакого желания обладать ими, красавицами.