Смерть после бала - [108]

Его стали передавать из рук в руки. Уизерс, Ивлин и Герберт Каррадос внимательно осмотрели портсигар. Уизерс держал его в руках так, словно ему часто доводилось это делать, но газетная вырезка совершенно не тронула его. Каррадосы посмотрели на нее без всякого выражения и передали портсигар дальше по кругу. Миссис Холкат-Хэккет открыла его и уставилась на клочок бумаги.

— Этого здесь раньше не было, — сказала она. — Что это? Кто приклеил сюда эту бумажку?

— Простите меня, — сказал Аллейн. — Это не причинит вреда. Ее легко можно снять.

Он взял портсигар у нее из рук.

Даймитри неожиданно вскочил на ноги. Фокс, ни на секунду не спускавший с него глаз, шагнул к двери.

— Сядьте, мистер Даймитри, — сказал Аллейн.

— Я ухожу. Вы не можете держать меня здесь против моей воли. Вы обвиняете, угрожаете, лжете! Я невинный человек, у меня есть определенное положение в обществе. Я желаю видеть своего адвоката. Бог мой, да дайте же мне пройти!

Он рванулся вперед. Аллейн схватил его за одну руку, Фокс — за другую. Он стал отчаянно сопротивляться. Заместитель комиссара нажал кнопку у себя на столе, двери открылись, и в комнату вошли два человека в штатском. За ними, в ярко освещенной приемной, виднелись еще несколько полицейских; из-за их плеч можно было разглядеть три удивленные физиономии, принадлежавшие Бриджит, Дэвидсону и мисс Харрис.

— Присмотрите за ним, — сказал Аллейн.

Гримасничающего и тяжело дышащего Даймитри сдали на руки двум офицерам полиции.

— Ну, ну, спокойнее, — сказали они.

— Леди Каррадос, — начал Аллейн, — вы готовы официально предъявить этому человеку обвинение?

— Да, готова.

— Одну минуту, — сказал Аллейн, обращаясь к Даймитри, — прежде чем мы уточним, какое именно обвинение будет вам предъявлено… — Он повернулся к двери: — Сэр Даниэль? Я вижу, вы еще здесь. Могу я побеспокоить вас еще раз?

Дэвидсон с удивленным видом вошел в комнату.

— Бог мой, Аллейн! — воскликнул он, уставившись на Даймитри. — Что происходит?

Аллейн ответил:

— Я полагаю, что вы можете оказать нам неоценимую помощь в этом крайне запутанном деле. Вы узнаете этот портсигар?

Дэвидсон взял его в руки.

— Дорогой мой, это и есть то самое безобразие, — сказал он. — Я вам рассказывал о нем. Это часть коллекции в Марсдон-Хаусе. Вы помните?

Он подошел ближе к свету и, бросив еще один удивленный взгляд в сторону Даймитри, который стоял теперь совершенно спокойно и смотрел на него с потерянным видом, Дэвидсон надел свои очки и принялся внимательно рассматривать портсигар.

— Вы знаете, я думаю, это все-таки Бенвенуто, — сказал он, глядя на Аллейна поверх очков.

— Да, пожалуй, я соглашусь с вами. Вы не могли бы рассказать, где именно вы его видели?

— Среди других безделушек, лежавших на чиппендейловском столике в гостиной наверху в Марсдон-Хаусе.

— В какое время это было, сэр Даниэль?

— Мой дорогой Аллейн, я ведь уже говорил вам. В половине двенадцатого, может, чуть раньше.

— Вы готовы поклясться, что видели его не позднее половины двенадцатого? — настаивал Аллейн.

— Конечно, готов, — ответил Дэвидсон. — Я больше не возвращался в эту комнату. Я готов подтвердить это под присягой. — Он поднял свою ухоженную руку, в которой все еще держал портсигар. — Я клянусь, что видел этот портсигар на столике в зеленой гостиной не позднее чем в половине двенадцатого. Вы удовлетворены?

Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Даймитри.

А затем послышался неожиданно звонкий и твердый голос миссис Холкат-Хэккет:

— Но это не может быть правдой.

— Вы не могли бы открыть портсигар? — попросил Аллейн.

Дэвидсон, который в изумлении смотрел на миссис Холкат-Хэккет, открыл портсигар и увидел вырезку.

— Вы не могли бы прочитать, что там написано? — сказал Аллейн. — Вслух, пожалуйста.

Глубокий, выразительный голос произнес вслух нелепое послание:

— «Котик, дорогой! Лелеял я глупую надежду, а действительность наказала одинокого дурака. Дядюшка». Это что еще за бред?

— Мы полагаем, что это послание принадлежит убийце, — сказал Аллейн. — Мы думаем, что вот этот человек, Даймитри, может расшифровать его для нас.

Дэвидсон резко захлопнул портсигар. Что-то произошло с его руками. Они дрожали так сильно, что бриллианты, украшавшие золотой портсигар, сверкали и переливались, словно ожившие.

— Значит, Даймитри и есть убийца, — сказал он.

— Осторожно! — громко воскликнул Аллейн.

Даймитри бросился вперед с такой бешеной яростью, что люди, державшие его, на секунду растерялись, и, прежде чем они успели остановить его, он уже схватил Дэвидсона за горло. Через мгновение в комнате разгорелось настоящее сражение. Стулья падали на пол, раздался женский крик. Послышался голос Фокса:

— Я держу его. Что вы делаете?

Центр боя сместился в сторону письменного стола. Зеленая лампа упала на пол и разбилась вдребезги.

— Так-то лучше, — сказал Аллейн. — А теперь руки назад.

Послышался щелчок, у Даймитри вырвался слабый крик, а потом взорам присутствующих предстала живая картина: у стола трое держали Даймитри, на котором уже красовались наручники, в центре комнаты располагался Дэвидсон с заломленными за спину руками, которого держали Аллейн, Фокс и еще один человек в штатском, а между двумя этими группами, как судья на ринге, невозмутимо стоял заместитель комиссара полиции.