Смерть под зонтом - [89]

– А ограбление банка тебя уже вовсе не интересует? – Грегор Абуш сказал это с ироническим вызовом.

Ионатан Крюдешанк, бросив на него исподлобья диковатый взгляд, сразу обмяк. Опираясь одной рукой о стену, он ощупью добрался до кровати и со стоном повалился на нее.

– Я болен! Разве ты не видишь, как я болен! Оставьте меня в покое! Меня сам бог покарал! Что вам обоим от меня нужно?!

– Мы пришли обсудить с тобой одну довольно-таки интригующую версию, – сказал Грегор Абуш, стараясь казаться не слишком заинтересованным. – Кое-что еще требует уточнения. Я надеюсь, что ты поможешь пролить свет на спорные вопросы… Но, конечно, если из-за состояния здоровья ты не сможешь нас выслушать…

Ионатан Крюдешанк внимательно оглядел начальника полиции, затем нехотя пробурчал:

– Должно быть, какая-нибудь чушь. Ну, валяй!

Грегор Абуш, подняв с пола журнал, раскрыл его на той странице, где была помещена реклама духов «Пармская фиалка».

– Вот главное вещественное доказательство, – сказал он. – Изображение флакона покрыто тончайшим слоем спрессованных ароматизированных частиц. Спустя некоторое время пыльца, прилипая ко многим пальцам, стирается. Но в тот час, когда почтальон принес журнал, и ты листал его, запах-то еще был сильный.

– Ну и что? – Ионатан Крюдешанк пожал плечами.

– Об этом попозже, – продолжал Грегор Абуш. – Сначала постараюсь уточнить, что происходило в твоем доме в день ограбления банка. Пришел Ричард Бейдеван. Сразу за ним пришел почтальон. Он принес бандероль с журналом и пластинку с записью «Мессии». Продолжая разговаривать с режиссером, ты перелистал журнал и наткнулся на статью профессора Петерсена. Прочесть ее ты не успел – помешал приход Рейтера. Он так настойчиво просил журнал, что ты не смог отказать. Особенно потому, что тебе была дорога каждая минута.

Рейтер прощается. Сразу же раздается телефонный звонок. Ты входишь в кабинет, где стоит телефон, и закрываешь за собой дверь.

Спустя мгновение, Ричард Бейдеван, услышав шум автомобильного мотора и полагая, что вернулась Tea, выбегает на улицу. Там нет ни Теи, ни машины. Ричард Бейдеван возвращается в гостиную и терпеливо ждет, пока ты закончишь говорить по телефону. Сквозь закрытую дверь он ясно улавливает твой голос и догадывается, что ты разговариваешь с Оливером Дэрти насчет условий, на которых согласен предоставить помещение банка для съемок фильма.

Минут через двадцать ты, вернувшись в гостиную, сообщаешь Ричарду Бейдевану, что Дэрти просит его к телефону, дабы подтвердить условия вашей сделки. Режиссер берет трубку, но абонент уже отключился.

– Ты мне рассказываешь то, что мне самому хорошо известно, – усмехнулся Ионатан Крюдешанк.

– Я только излагал рассказ Ричарда Бейдевана, – объяснил Грегор Абуш.

– Который полностью совпадает с тем, что происходило, – прокомментировал Ионатан Крюдешанк.

Глазами Грегор Абуш дал мне знак – мол, пора начинать.

– В действительности все было совершенно иначе! – начал я свою атаку. – Ричард Бейдеван через дверь действительно слышал ваш голос. Но – записанный на магнитофонную пленку. Включая магнитофон для воспроизведения заранее заготовленной записи (напоминаю, это случилось сразу же после того, как вы просмотрели журнал), вы перенесли на клавиши прилипший к пальцам аромат «Пармской фиалки». Именно это обстоятельство и выдало вас! Пока звучала запись, вы потихоньку вышли из кабинета через вторую дверь. Черный балахон с капюшоном был приготовлен заранее, черный лендровер ожидал в переулке. На нем вы через пустырь и центральную аллею сквера доехали до банка, где к тому моменту под руководством Уолтера Карпентера уже начали съемки…

Продолжить я не смог.

Полностью игнорируя меня, Ионатан Крюдешанк повернулся к Грегору Абушу:

– И ты веришь тому, что сейчас с такой убежденностью высказал твой друг? Если так, то мне жаль тебя, Грегор! Тогда ты просто дурак!

Абуш смутился, и я не меньше его.

Ионатан Крюдешанк, явно наслаждаясь нашим замешательством, продлил паузу. Его тяжелый пронзительный взгляд скользнул по Грегору Абушу и остановился на мне. Я отвернулся. Сейчас я видел лишь половину его лица с одним глазом под полуопущенным, морщинистым веком – он напоминал черепаху, высунувшую из панциря голову, чтобы укусить. Будто провинившийся школьник, я опустил голову. На этот раз мой обзор ограничился полом, ножкой кровати, штаниной Крюдешанка, заправленной в подбитый мехом коричневый башмак.

Из памяти сразу вынырнули показания двух свидетелей – Луиса и продавщицы из обувного магазина, которая стояла перед банком, когда грабитель с добычей садился в машину. Оба они упоминали именно такие башмаки.

Однако я вспомнил тотчас же и шутливое возражение Грегора Абуша – мол, в дождливый период александрийцы делятся на тех, кто вместо туфель обувает резиновые сапоги, и тех, кто предпочитает им башмаки.

Заметив мой взгляд, Ионатан Крюдешанк бессознательным движением подобрал под себя ногу. Затем он еще раз оглядел меня с пренебрежительной усмешкой, словно пытаясь оценить мои интеллектуальные способности.

– Я выслушал вас с большим интересом, – сказал он и демонстративно повернулся к начальнику полиции.