Смерть под золотым дождем - [34]

Она была уверена, что по-настоящему счастливым человек может быть, только живя за городом или в маленьком городке. Вавилонское же столпотворение огромных городов не даёт человеку остановиться и осознать, что миг действительно прекрасен.

Вчера вечером она надеялась, что Шура если и не приедет, то хотя бы позвонит. Увы, увы. Скорее всего, он увяз в деле об убийстве Трифонова, как в болоте, по самые уши. И навряд ли обрадуется, если она станет расспрашивать его об этом деле. Но ей позарез нужно была информация о завещании Трифонова, так что волей-неволей придётся подёргать Шуру за нервные окончания.

После завтрака детективы почти до самого обеда провозились в саду.

– Кажется, опять начинает печь, – пожаловался Морис.

– Так июнь на носу, – отозвалась Мирослава, – во времена моего детства он был самым жарким месяцем в году.

– Там, где родился и вырос я, – отозвался Морис, – жара измерялась не месяцами, а днями.

– У вас там ещё и засухи нет.

– Да, зато накрапывающий дождь не редкость.

– Мне больше нравится дождь с грозой.

– Не могу разделить с вами этой симпатии, – улыбнулся он.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что если и смотреть на грозу, то только из надёжного укрытия.

Мирослава расхохоталась:

– Скажите, пожалуйста, какие мы нежные.

– А я вот думаю, что Дон в этом вопросе на моей стороне, – подмигнул ей Морис.

– Это уж точно, он не любит, когда на него капает и тем более грохочет где-то рядом.

– Наконец-то мы с котом оказались в кои веки в большинстве, – поддел её Миндаугас.

Мирослава поднялась во весь рост, сделала несколько движений, распрямляя спину, сняла перчатки и сказала:

– Ладно, господа большевики, на сегодня хватит, идёмте обедать.

Ни кот, ни мужчина спорить с ней не стали. После обеда детективы разошлись по своим комнатам, а Дон остался лежать в плетёном кресле на террасе. Во время его чуткой дрёмы большой пушистый хвост свесился вниз, и Дон не стал его поднимать.

Около четырёх вечера Морис постучал в комнату Мирославы и, когда она отозвалась, велел ей спуститься вниз. Тёплая горка домашних печений и две чашки горячего чая стояли на столе в гостиной.

– Ух ты! – воскликнула Мирослава и с удовольствием принялась за печенья.

Половинкой печенья угостили кота. Потом Волгина достала из шкафа пакет и сложила туда два десятка печений.

– Вы собираетесь всё это съесть в дороге? – спросил Морис, с опаской глядя на неё. – А живот не заболит?

– О моём животе ты можешь не беспокоиться, я собираюсь скормить их голодному следователю.

– Тогда ладно, напеку ещё.

– А я отправляюсь в дорогу.

– Так вам же к шести.

– С Шурой я хочу встретиться прежде, чем с Елизаветой Трифоновой.

– Понял.

Наполеонову Мирослава позвонила из машины при въезде в город. Звонила на стационарный в его кабинете, опасаясь, что по сотовому он может и не ответить, увидев её номер. А потом станет дико извиняться, ссылаясь на занятость.

Но и трубку стационарного Наполеонов долго не снимал. Наконец, Мирослава услышала его усталый голос:

– Следователь Наполеонов слушает.

– Шура, это я, здравствуй!

– Узнал. Здравствуй. Что, соскучилась? – спросил он.

– Угадал, – проворковала она.

– Говори чего надо, печёнкой чую, что ты звонишь не с добрыми намерениями.

– Я бы поставила твоей печёнке памятник, – рассмеялась она, – но разве у меня могут быть по отношению к тебе недобрые намерения?

– Слав, не тяни, я занят.

– Ты сегодня обедал?

– Уже и не помню, когда ел, – признался он грустным голосом.

– Тогда я приглашаю тебя в кафе за углом. Придёшь?

– Приду, – буркнул он, – не умею я отказывать красивым девушкам.

– Это хорошо, когда у мужчины есть хоть ка- кие-то слабости, за которые можно зацепиться. Так я тебя жду.

– Жди, – вздохнул он.

Мирослава пришла в кафе первой, заняла столик. Но ничего, кроме стакана минеральной воды, пока заказывать не стала, сказав официанту:

– Чуть позже. Я жду друга.

Когда Шура появился в дверях, она помахала ему рукой и тотчас подала знак официанту. Заказала первое, второе, два салата, две чашки крепкого чая, сказав при этом, что если чай будет по-настоящему крепкий и вкусный, то он получит хорошие чаевые.

– Обижаете, – сказал парень, – у нас всегда чай на высшем уровне.

Когда он ушёл, Шура усмехнулся:

– Смотри, как бы он нам чифирь не принёс.

– Надеюсь, что нет, – усмехнулась детектив, – судя по его добропорядочному виду, он хороший мальчик.

– А мне всё больше бандиты попадаются с добропорядочными рожами, – пожаловался следователь.

– Это всё потому, что ты не тот круг общения выбираешь, – притворно строго наставляла его Мирослава.

– Не всем же розы нюхать, кому-то приходится и с шипами дело иметь, – проворчал он и спросил: – Ты чего приехала-то?

– Ты пропал, мы начали беспокоиться. И выходит, не зря.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.

– Как что, – всплеснула она руками, – ты же без пригляда голодный ходишь! Если так и дальше будешь продолжать, то скоро ноги таскать не будешь.

– Мне Элла булочки покупала и чаем меня напоила.

– Хорошая девочка Элла, – кивнула Мирослава.

– Это точно, – согласился Шура, – вообще-то она за одним Солодовниковым должна приглядывать, а она за всеми нами успевает.