Смерть под занавес - [18]

Алексей посмотрел на Катю, она на него, в голову им пришла одна и та же мысль – они вскочили и ринулись к выходу.

– Подожди, – кричала Катя, – я хоть ключи возьму.

Пожилая кассирша смотрела на них с явным подозрением. Мужчина, взмокший от жары, с нелепой папкой в руках, и девушка в коротком платье.

– И о чем я должна с вами говорить? – Ее глаза перебегали с Алексея на Катю.

– Вы не помните, как вы продавали билеты две недели назад? На спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь".

– Прекрасно помню, все билеты были проданы за неделю, спектакль отличный, очень популярный и идет редко.

– Ну а мог человек прийти и сразу купить билет?

– Я же вам русским языком говорю, что билеты были распроданы заранее. Неужели непонятно?

– Мы расследуем дело об убийстве, – осадил ее Алексей, – по личной просьбе Эллы Александровны, поэтому давайте без колкостей.

– Хорошо. Еще вопросы у вас ко мне есть?

– Послушайте, – осенило Катю, – а случаи возврата билетов бывают?

– Крайне редко.

– Ну а в этот день были?

Кассирша задумалась.

– Не помню, по-моему, да… или нет. Был, был, – облегченно махнула она рукой. – Кто-то вернул один билет. Не смог пойти. Приехал мальчик и передал билет.

– Значит, вы его и продали? – Алексей заметно нервничал.

– Ну да, конечно.

– А вы не помните этого человека? – Алексей достал из кармана рубашки фотографию и протянул кассирше.

Женщина наморщила лоб:

– По-моему, это был он, уже спектакль начался… Да-да, он, повторила она более уверенно, – он подошел, а я собиралась уходить, у меня оставался один этот билет, вообще-то я сижу иногда больше для порядка, потому что часто билеты уже заранее проданы. Он вошел с большой сумкой.

– Сумкой? – в один голос воскликнули Алексей и Катя.

– Да, с сумкой, что-то вроде дорожной, и спросил, нет ли… я ему и сказала: ваше счастье – один билет остался. Он остановился, как бы раздумывая, а затем решительно направился ко мне и купил билет. Он еще спросил меня, когда спектакль кончится. А я удивилась, ведь известно, что спектакли идут не меньше двух часов, но, похоже, он им и не интересовался. Вот и все.

Катя и Алексей замолчали, ошарашенные услышанным.

– Что-нибудь не так? – насторожилась кассирша.

– Да, не так, – выдавила Катя, – нет-нет, вы все сказали, вы помогли нам… – И Катя глазами показала Алексею на выход.

Они проплутали между домами и, найдя какой-то обломок скамейки, плюхнулись на него.

– Слушай, ну и идиоты мы все. – Катя с яростью вертела ключи на указательном пальце. – Никто и не догадался поговорить с кассиршей.

– Все решили, что она вряд ли запомнит одно из лиц, которые мелькали перед ней в тот вечер, и никому не пришло в голову, что билеты были распроданы и человек мог попасть на спектакль, только если ему улыбнулся счастливый случай. И где теперь, интересно, эта сумка? Кто-то ведь успел ее взять.

– Алексей, – выдохнула Катя, – он приехал не из-за спектакля, вспомни, как говорила кассирша: он спросил, "нет ли…", а она ему про билет. А он, наверное, хотел спросить, НЕТ ЛИ КОГО-ТО В ЭТОТ МОМЕНТ В ТЕАТРЕ. Поэтому он и раздумывал, брать ему билет или нет, он приехал ИЗ-ЗА КОГО-ТО и этот КТО-ТО МОГ БЫТЬ ТОЛЬКО АКТЕРОМ.

– Точно, он и решил посмотреть на него как зритель – из партера.

– Господи… – От возбуждения Катя сильно взмахнула рукой, и ключ, описав плавную дугу, приземлился где-то на ветвях сучковатого дерева, под которым они сидели. – Ой, вот растяпа.

– Достанем. – Алексей уверенно ступил ногой на сук, который подозрительно затрещал под ним.

– Не надо, – Катя схватила его за брючину, – подзовем какого-нибудь мальчишку, он и слазает.

– Ты думаешь, современные мальчишки так уж охотно будут лазить за чужими ключами? – иронично спросил Алексей.

– Ну, не знаю, попробовать-то можно.

Как завороженные, они уставились на подъезд. Но оттуда выходили явно неподходящие кандидатуры для ловкого марш-броска по разлапистым веткам. Вначале выплыли две бабульки с карликовыми пуделями одного окраса, потом появилась молодая мамаша с чадом в коляске, затем небритый тип с мобильным телефоном возле уха. Катя рванула было к нему, но Алексей успел схватить ее за руку.

– Ты что, ненормальная, – прошептал Алексей. – Он с тобой и разговаривать-то не станет.

Катя что-то пробормотала в ответ. Алексей смог уловить только отдельные слова: "мужское благородство" и "помощь даме". Но потом, поняв нелепость собственных доводов, Катя замолчала и с еще большим воодушевлением уставилась на подъезд, ожидая бойкого Тома Сойера, который с радостью ринется на дерево по одному ее сигналу. Подобие фантазии Марка Твена появилось только через полчаса. Катя махнула ему рукой, но тот не сдвинулся с места, что-то сосредоточенно жуя.

– Иди, – подтолкнул ее Алексей, – ты думаешь, он подойдет к тебе сам?

– Мальчик, ты не мог бы помочь? – бойко начала Катя, но под строгим взглядом плотного крепыша ее решимость быстро таяла, как снежный ком весной. – Там, на дереве, ключи застряли, – уже упавшим голосом закончила она.

Наступило молчание.

– Ну что?

– Тридцать рублей.

– Да… ну…

– Меньше не возьму, риск свалиться, да и высота… – пробасил крепыш.

Катя едва удержалась от звонкого подзатыльника. "Ну что ты хочешь? подумала она. – Эпоха дикого капитализма в действии. За все надо платить, не умеешь лазить по деревьям – раскошеливайся".