Смерть под занавес - [15]

– Не так уж и много. А кто вам порекомендовал обратиться ко мне?

– Максим Переверзенцев.

– А, Макс, – губы Юли тронула легкая улыбка, – воображаю, что он обо мне наговорил. Первая красавица и так далее.

– А вам это не нравится?

– Да нет, почему же, просто это все слова и штампы, а по-настоящему проникнуть в суть актерской игры умеют немногие. Я, например, ни разу не могла сказать про себя: "Ой, как здорово, как точно написано, прямо в цель попали!" Ну, вообще-то Макс не самый худший критик, по крайней мере, он доброжелателен, а это уже много значит в наше время.

– Вам нравилось играть у Гурдиной? – Катя не знала, как разговорить эту суховатую молодую актрису.

– Нет, – отрезала Юля, – поэтому я и ушла.

– Так в основе вашего ухода лежат сугубо творческие причины?

– Конечно, – Юля, казалось, была удивлена, – а какие же еще?

– Ну, намекали, что вы с Гурдиной не сошлись характерами.

– Чепуха. – Руки Юля держала на коленях. Она то сжимала их, то разжимала. – Элла Александровна – диктатор, как и положено быть режиссеру. Если актер не сходится характером с руководителем театра, такому актеру грош цена.

– А почему вы все-таки ушли из театра? – допытывалась Катя.

– Элла Александровна не делала ставку на индивидуальные качества актера, она хотела подчинить его общему ансамблю. Для нее целостность замысла была важнее актерской игры.

Юля достала из косметички сигарету и закурила.

– Вы знали такого критика – Михаила Касьянникова?

– Неприятный молодой человек… – Такса подбежала к ним и обнюхала Юлины брюки. – Лез куда не надо. Вся его работа как театрального критика сводилась к собиранию сплетен и слухов. Поэтому вышел какой-то конфликт, и его уволили. Потом говорили, что он, кажется, попал в автомобильную катастрофу… Ну, я точно не знаю, мне это не интересно.

В уголках Юлиных глаз залегли мелкие морщинки. "Сколько ей лет, гадала Катя, – двадцать два, тридцать?"

Немного помолчав, Юля добавила:

– Он, кажется, программу на телевидении готовил, что-то вроде "Знакомые незнакомцы". Хотел представить зрителям неизвестные факты из жизни наших деятелей культуры. Не успел.

– В том числе и о Гурдиной? – вскинулась Катя.

– Наверное. – Юля равнодушно пожала плечами.

– Сейчас молодых актеров в театре всего четверо, – словно разговаривая сама с собой, сказала Катя, – Анжела, Рита, Артур и Рудик. А знаете, вы очень похожи на Анжелу.

Юля рассмеялась:

– Что вы, это Анжела похожа на меня.

Катя почувствовала в этих словах непонятный намек и резко повернулась к Юле:

– Что вы имеете в виду?

Но поймать взгляд Мироновой ей не удалось.

– Ничего. Еще вопросы есть? У меня через час важная встреча.

– Вы сейчас где-нибудь работаете?

– Пока нет. Выбираю, прикидываю.

Безработная актриса – и ни тени обиды на бывшую начальницу, ни тени упрека. Странно. Неужели Юлия Миронова обладает таким ангельским характером? Катя не успела закончить свои размышления, как Юля поднялась:

– Извините, мне пора.

– Я еще позвоню вам.

– Вроде бы мы все обсудили, навряд ли я скажу вам что-то большее.

Порыв ветра взметнул Юлины волосы, и она, на секунду потеряв черты простодушной селянки, превратилась в воинственную валькирию из древнегерманского эпоса. Видение было таким отчетливым, что Катя даже прикрыла глаза, желая его продлить, запомнить. В Катины туфли забились мелкие камешки, и она осталась на скамейке вытряхивать их. "Кажется, она сказала мне что-то важное, а я не ухватила. Как же мне теперь "просеять" разговор и найти эти крупицы?" – думала Катя.

Машинально прокручивая в голове беседу с Мироновой, Катя подходила к своему дому и угодила прямо в объятия поджидавшего ее Игоря с огромным букетом лилий. Вкусы Игоря в отношении цветов были совершенно непредсказуемыми. Он мог купить большущий букет роз или одну орхидею, мог разыскать неизвестно где васильки или ландыши. А однажды он даже подарил ей карликовую сосну "бонсай", стоившую умопомрачительных денег, но Катя передарила ее Лариске, боясь, что "Клеопатра" будет отчаянно ревновать и сохнуть.

– Привет, чего не встречаешь? – Игорь подхватил ее на руки и стал кружить, целуя в нос, щеки, губы.

– Постой, постой, – закричала Катя, вырываясь из его объятий, – ты ничего не сообщил о том, что приезжаешь сегодня!

– Сюрприз, – захохотал Игорь. – Но тут не я один битый час тебя дожидаюсь, еще одна твоя ученица торчит в подъезде.

Бледная девушка лет шестнадцати шагнула к Кате.

– Я ей так и говорю, – жизнерадостно восклицал Игорь, – чего торчишь, приходи на экзамен завтра. Иди Васка Гаму учи с проливом Лаперузы.

– Здравствуйте, вы Катя? – Девушка говорила тихо, проглатывая слова и не поднимая на Катю глаз.

– Да.

– Я сестра Михаила Касьянникова, меня к вам Алексей Николаевич направил.

– Игорь, бери ключи и поднимайся в квартиру. Я скоро приду, расскажу все потом. Пройдемте на террасу, там никто не помешает, – предложила Катя девушке.

Запах фиалок и роз плыл в горячем воздухе. Второй стул Катя нашла в углу террасы.

– Не знаю, чем я могу вам помочь, – начала девушка.

– Скажите, Михаил… – Катя запнулась, – перед своей гибелью что-нибудь говорил вам, ну, что его тревожит, волнует?

– Он ужасно переживал, когда его уволили, такой для него был удар. Но за месяц до смерти он нашел место в газете "Русские ведомости". А потом… его автомобиль врезался на повороте в дерево, что-то случилось с машиной…