Смерть под колоколом - [10]

Когда он встал на колени перед возвышением, судья сурово заговорил с ним:

— Мерзавец, ты запятнал честь всех образованных людей! У тебя есть разум, возможность изучать труды классиков и впитывать их возвышенные мысли, и на что ты употребил эту возможность? На соблазнение невинной, неграмотной девушки, легкой жертвы твоих низких желаний. Мало тебе этого, ты еще и подверг ее насилию, а потом убил! Ни одного обстоятельства, которое могло бы смягчить приговор, в твоем деле нет, и ты будешь наказан со всей строгостью. Слушать тебя я не стану, все, что ты, негодяй, говорил в свою защиту, изложено в протоколах. Но несколько дополнительных вопросов я тебе задам, а ты должен отвечать и говорить мне только правду!

Судья Ди поглядел в бумаги, а затем начал:

— В своих показаниях ты утверждаешь, что проснулся утром семнадцатого рядом с каким-то заброшенным домом. Опиши мне как можно точнее все, что ты увидел вокруг.

— Ваша честь, — чуть запинаясь, заговорил Ван, — к сожалению, бедный кандидат не может выполнить этот приказ. Солнце тогда еще не встало, было очень темно, я увидел только несколько груд кирпичей, напоминавших рухнувшую стену, окруженных колючим кустарником. Только это я и помню, потому что спотыкался о кирпичи, а шипы на ветках порвали мою одежду и оцарапали лицо. В тот момент единственное, чего я желал — это как можно скорее покинуть то место. Я смутно помню, что брел через какие-то улочки. Я шел опустив голову и не смотрел по сторонам, мысли мои были заняты Чистотой Нефрита, которая напрасно прождала меня всю ночь...

Судья подал знак начальнику стражи, и тот ударил кандидата Вана по губам.

— Перестань лгать! — крикнул судья. — И говори только то, о чем тебя спрашивают!

Повернувшись к стражникам, он приказал:

— Покажите мне царапины на его теле!

Начальник стражи грубо поставил кандидата Вана на ноги, и двое стражников сорвали с него одежду. Ван застонал от боли, кожа на его спине еще не зажила после ударов кнутом, полученных три дня назад. Судья увидел глубокие царапины и несколько синяков на плечах, груди и руках студента. Он кивнул начальнику стражи, и Вана снова поставили на колени, не дав одеться. Судья возобновил допрос.

— Ты утверждаешь, что никто, кроме жертвы, портного Луна и тебя самого, не знал о ваших тайных свиданиях. Это безосновательное заявление, ведь ты не можешь быть уверен, что тебя не заметил случайный прохожий.

— Прежде чем выйти, я всегда ждал, пока улица не опустеет. Когда я слышал приближение ночного дозора, я не двигался с места, пока они не пройдут, а потом переходил улицу и нырял в темный тупик. Там меня никто не смог бы заметить, даже проходя по улице Полумесяца. Опаснее всего было подниматься к окну, но Чистота Нефрита всегда смотрела на улицу сверху, она бы предупредила меня, если бы кто-то появился.

— Кандидат на литературный экзамен крадется в ночи подобно вору, — презрительно бросил судья Ди, — какое поучительное зрелище! Но все же напрягись и вспомни, не случалось ли такого, что поколебало твою уверенность в безопасности.

Ван молчал несколько минут, размышляя, а потом сказал:

— Припоминаю, ваша честь, что около двух недель назад одно происшествие меня напугало. Пока я стоял на крыльце, ожидая подходящего момента, чтобы перебежать улицу, прошел ночной дозор, начальник которого стучал своей деревянной колотушкой. Я выждал, пока они скроются за углом, где в свете фонаря виднелась приемная доктора Фана. Но когда я уже скользнул в тупик, стук колотушки послышался снова. В испуге я прижался к стене, чтобы оставаться в тени. Стук затих, и я подумал, что меня заметили, приняли за вора и сейчас поднимется тревога. Но ничего не произошло, и тогда я решил, что мое воображение или же эхо сыграло со мной злую шутку. Я подергал за ткань, чтобы сообщить Чистоте Нефрита, что я внизу.

Судья Ди повернулся к старшине Хуну и шепнул ему:

— Это новый факт, запомни его.

Затем он, нахмурившись, вновь обратился к обвиняемому:

— Ты заставляешь суд напрасно тратить время. Как дозор мог вернуться так быстро?

Старшему писцу он сказал:

— Зачитайте показания кандидата Вана, чтобы он засвидетельствовал, что все верно, перед тем как оставить отпечаток пальца на документе.

Когда дрожащий Ван выслушал писца и подтвердил, что его слова записаны правильно, стражники опустили его большой палец в чернила. Судья Ди увидел, что руки Вана ухожены, а ногти на пальцах длинные, как у всех, кто принадлежал к образованному слою общества.

— Отведите обвиняемого обратно в тюрьму! — велел судья и, раздраженно размахивая рукавами, покинул зал суда.

Народ в зале зашумел.

— Очистить зал! Очистить зал! — закричал начальник стражи. — Здесь вам не театр, чтобы обсуждать увиденное. Выходите живо! Или надеетесь, что вам подадут чай и сладости?

Когда последнего зеваку вытолкали за двери, начальник стражи мрачно оглядел своих подчиненных.

— Куда катится этот мир? Мы молим Небо о глупом и ленивом начальнике, но если судья будет глуп, но трудолюбив, то пусть Небеса избавят меня от такой службы! А он еще и скряга. Вот беда!

— Почему его честь не прибегнул к пытке ? — спросил молодой стражник. — Этот книжный червь признался бы во всем при первом же щелчке кнута, я уже не говорю о раздробленных суставах! Дело было бы закрыто!