Смерть по рецепту Медичи - [43]

Антон подошел ко мне и жестом пригласил идти дальше.

– У меня сегодня удачный день, – говорил он с улыбкой, – скоро я уйду из «Фармалюкса». Все равно в этой компании мне больше ничего не светит. Сегодня написал заявление о приеме на работу. Теперь нужно написать заявление об увольнении, отгулять отпуск и… – Антон вздохнул полной грудью и сказал, передразнивая Горлова: – «До свидания, Андрей Николаевич! Счастливо оставаться!»

– А как же Анна? – Я заглянула в глаза Антону, желая увидеть, как изменится его взгляд.

– Анна? – Глаза Гиревого подернулись пленкой скуки. – Эта старая сумасбродка? Она сделала пластику в Москве и ведет себя как девочка. Просто не хочется лишний раз напоминать ей о ее возрасте. Представляешь, она всем рассказала, что я сделал ей предложение! А знаешь почему?

Я отрицательно мотнула головой.

– Когда она спросила меня, как она выглядит, я сказал: «Хоть сейчас под венец». Представляешь?

– У нее хватило ума сказать это мужу, – подлила я масла в огонь.

– Горлов знает?! – Глаза Антона расширились от ужаса. – Какой кошмар! Что она еще придумает?! Нет, с этой женщиной… Нет, нет и нет!

Тем временем мы уже входили в кабинет Антона. Он галантно пододвинул мне стул, а сам сел напротив, на краешек стола.

– Но сегодня мне уже никто не испортит настроение. Ни Анна, ни Горлов, ни его никчемный заместитель. Итак, с чего мы начали? Ты приехала ко мне за бальзамом? – Он достал из коробки бутылку со множеством наклеек. – На, дарю. Хочешь две? – Он вынул еще одну. – На тебе две.

Я осторожно взяла в руки небольшую бутылочку и стала вслух читать, что туда входит. Антон не мешал мне, иногда поправляя, если я неправильно ставила ударение.

– Спасибо, Антон! – сказала я, пряча бутылки в сумку. – Но сегодня у меня к тебе еще один вопрос.

Он насторожился и придвинулся чуть ближе.

– Точнее, не один вопрос, а известие, которое нельзя назвать приятным.

– Что-то случилось? Меня перевели в фармацевты? – Гиревой продолжал шутить.

– Ольга погибла. Я подозреваю, что она отравлена.

Антон сразу посерьезнел и даже побледнел.

– Бедная женщина, это был единственный человек в «Фармалюксе», которого я по-настоящему уважал. А ты точно знаешь, что она отравлена?

– Вчера в офис принесли книгу, и она стала ее листать. Сказала, что возьмет домой почитает. Вот она, – я выдвинула уголок книги из пакета, – только не бери ее голыми руками. На ее страницах подозрительные бледно-желтые пятна. Я решила, что это яд. У Горлова сгорела лаборатория. У тебя есть возможность это проверить? – Я с надеждой смотрела на притихшего Антона.

– Вот это новость. – Он встал, махнул рукой и заходил по кабинету взад-вперед. – Неужели она правда умерла? – Он резко остановился и повернул ко мне голову: – Ты сама видела труп?

Я кивнула.

– Мы с Горловым приехали к ней домой, и я все видела. Потом вызвали полицию и ее забрали в морг. – Когда я пересказывала все это Гиревому, мне показалось, что он отнесся к смерти офис-менеджера очень серьезно. – Давай проверим книгу? – попросила я его.

Антон посмотрел на меня долгим взглядом, потом сказал:

– Я никогда не интересовался такого рода ядами. И без рецепта буду очень долго пробовать реактивы. Мне нужен точный рецепт, тогда я выдам результат в течение получаса.

– Поехали к Пелагее, – предложила я, – мне Горлов дал ее адрес. Может, она нам поможет?

Антон задумался.

– Поехать-то можно, но что это даст? И, самое главное, позволит ли она посмотреть рецепт?

– Поехали, покажем ей книгу, послушаем, что она скажет. Может, даст какую подсказку, как определить яд? Это последняя надежда доказать, что смерть Ольги – не самоубийство. А то Чернов скоро устроит обыск в ее квартире и будет искать, каким лекарством она себя убила.

Это был последний довод. И он подействовал.

– Ладно. Поехали. – Антон взял сумку, сунул туда несколько листков бумаги в файле, взял ключи от машины и жестом пригласил меня на выход.

* * *

Пелагея Григорьевна жила в маленьком домике, окруженном садиком. Садик этот был необычный, из тех, которые называют «ведьмиными». В садике были посажены целебные травы, и даже ранней осенью было ясно: на этих грядках никогда не росли помидоры и огурцы. Сейчас трудно было сказать, какие именно травы выращивала знахарка. Около изгороди видны были лопух и расторопша, а в центре, весь усыпанный ягодами, рос огромный куст шиповника. Я на минуту представила, как красиво здесь должно быть летом. Но сейчас травы собраны, от них осталась лишь жесткая стерня.

Мы с Антоном открыли калитку. Нас встретил приветливого вида небольшой песик и проводил до дверей дома. Не найдя звонка, я постучала в дверь, но на мой стук никто не откликнулся. Я постучала еще раз, а потом еще. Но дом словно вымер, только на одном из окон качнулась занавеска. Я поглядела на Антона и пожала плечами.

– Ну что ж, не судьба, – сказал Гиревой и посмотрел на оставленный на дороге «Вольво». – Поехали отсюда.

Мы повернулись, чтобы уходить, но тут милый песик, до сих пор вилявший хвостом, превратился в рычащее, истекающее слюной чудовище. Это чудовище злобно смотрело на наши ноги и норовило укусить за лодыжку.