Смерть Петра - [45]

Остаюсь, сир, Вашего Величества покорнейшим слугою.

Виктор де Лю».

…Архивы императора Петра хранились неразобранными в подвале дворца в течение полувека.

Их открыла лишь императрица Екатерина Вторая, когда большая часть папок (включая копию истории болезни государя) сгнила безвозвратно, превратившись в тлен, тайну.

…Екатерина Первая, вдова государя, внезапно умерла – сорокатрехлетней – через два года после трагической смерти ее великого мужа; в результате дворцовых интриг на престол пришел Петр Второй, сын казненного Алексея, помолвленный с дочерью сиятельного князя, «мин херца», выученика и «верного слуги» императора. Внезапно погибла – юной совсем – любимица Петра, принцесса Анна. Возобладала боярская партия консерваторов Долгоруких; князя Меншикова, отца новой российской государыни, отправили в ссылку; столица была перенесена в Москву; сподвижников Петра подвергли опале: вскорости от загадочной болезни скончался новый государь, мальчик еще; ночь опустилась над Россией, ночь и смута.

Вместо эпилога

Два документа появились на Западе (да и в России имели хождение среди старобоярской оппозиции) после смерти Петра.

В первом назойливо подчеркивалось, что Петр умер от «дурной почечной болезни».

Второй документ был прямо-таки «государственным» подарком для противников России: речь идет о «завещании» Петра, в коем тот «повелевал завоевать Запад», сделать Россию хозяином Европы и превратить ее в центр новой империи, подвластной религии православия.

Весной 1982 года мне удалось прочитать в Ленинграде историю болезни Петра Алексеевича, собственноручно написанную доктором Блументроостом в 1716 году, накануне выезда государя на воды в Карлсбад.

Никаких показаний на «дурную почечную болезнь» в этом десятистраничном итоговом документе нет и в помине. Петр ехал лечить желудок, функция которого временами (чаще всего летом) нарушалась, – началось это после азовских походов, в жаре; видимо, амебная дизентерия, болезнь, которая даже в те годы считалась не только не смертельной, а и не очень-то опасной, врачевали ее легко, приступы снимали в день, от силы три.

Значит, в е р с и я необратимой, да при этом еще и «дурной почечной болезни» была угодна кому-то.

Кому?

…Петр не успел написать завещания (или ему не позволили это сделать).

Кому же было выгодно представить великого преобразователя в глазах Европы захватчиком и коварным агрессором?

Где самый текст этого «завещания»? Где и при каких условиях пущен в обращение?

Эти вопросы открыты и ждут своего исследователя. А то, что со смертью Петра в России началась дестабилизация, выгодная биржам Лондона и Амстердама в такой же мере, как причалам Гамбурга и владыкам Поднебесной, сомневаться не приходится, и дестабильность эта длилась по ту пору, пока гвардия, спустя пятнадцать лет после трагедии, случившейся в январе 1725 года, не привела на трон дочь Петра, тридцатилетнюю Елисафет, вместе с которой на российском небосклоне взошли новые звезды – Ломоносов, Тредиаковский, Кантемир, Сумароков, Рокотов, Сковорода, Воронцовы, Шуваловы и Бестужевы-Рюмины.

Посеянное гением прорастает сквозь годы; мысль – неистребима; движение вспять есть предательство того, что в конечном счете, и определяет жизнь, – устремленность движения к разуму, то есть к добру.

1982 год, Букуриани.