Смерть отключает телефон - [14]

Они не знали, а сами, понятное дело, в милицию не обращались.

– Об этом вам лучше всего спросить Свету, соседку его, няньку его детей. Она, кстати говоря, утром вернулась с ночной смены, так что дома.

– Что за человек эта Света?

– Одинокая молодая женщина. Мужиков к себе не водит. Спокойная, работящая. Она была очень привязана к детям, жалела Бориса, но никаких отношений между ними, если вам это интересно, у них не было. Во-первых, Борис тогда еще не отошел после смерти жены, Любаши, которую он сильно любил, во-вторых, Света тогда встречалась с одним человеком… правда, потом они расстались, выяснилось, что он женат. Вот так.

Свету она, конечно, разбудила. Розовое после сна лицо, растрепанные короткие волосы и удивленный взгляд.

– Вы ко мне?

Казалось, Света удивилась так, словно к ней никогда и никто не приходил прежде. Глафира вспомнила характеристику соседок – мужиков к себе не водит. Значит ли это, что Светлана придерживается настолько замкнутого образа жизни, что не принимает вообще никого? Даже подружек? Что ж, и такие люди встречаются. Как правило, люди замыкаются после перенесенных ими тяжелых душевных травм.

– Меня зовут Глафира Кифер. Я – помощник следователя прокуратуры и хотела бы поговорить с вами об исчезновении целого семейства, очень хорошо вам знакомого.

– Проходите, – Светлана смиренно отошла в сторону, впуская посетительницу. Вот так же смиренно, подумалось Глаше, она впускала в свою жизнь беду. – Чаю хотите?

За чаем беседа пойдет легче. Глаша кивнула головой.

– Как вы думаете, куда же делся Борис Трубников со своими детьми? – спросила она.

– Вот понятия не имею, – пожала плечами Светлана.

На вид ей можно было дать лет тридцать с небольшим. Свежая чистая кожа, блестящие волосы, хорошие зубы. Вот только взгляд взрослой, уставшей женщины. На Светлане был легкий голубой халатик, настолько просторный, что можно было бы даже предположить, что она беременна.

– Вам уже, наверное, доложили, что я присматривала за детьми Бориса? – спросила Света. – Чудесные дети, знаете, какие-то породистые, что ли. Умнички, спокойные, с ними практически не было хлопот. Что Петя, что Машенька или Саввочка. Я так к ним привязалась!

– На какие средства Борис содержал семью?

– Он работал гардеробщиком в одном заведении, и еще хозяин ему помогал. И денег подбрасывал, и наказал кому-то из своих работников каждый вечер собирать ему целый пакет еды. Иногда это была готовая еда, иногда – полуфабрикаты, замороженное мясо. Не говоря уже о сухих пайках – макароны, там, рис, мука… Я же покупала им молоко. Борис был замечательным человеком, но… Как бы вам это сказать… Страдальцем, что ли. У него было такое лицо… Глаза печальные, как у бассет-хаунда. Он с трудом заставлял себя улыбаться на работе. А ведь ему по штату, что называется, полагалось встречать гостей с улыбкой, помогать им раздеться и прочее.

– А что произошло с его женой?

– Она простыла, подхватила воспаление легких и сгорела буквально за неделю. Молодая женщина, очень красивая. Дети все, кроме Саввочки, на нее были похожи.

– Светлана, почему вы говорите об этой семье в прошедшем времени?

– Не знаю. Но уж, во всяком случае, не потому, что считаю их погибшими! Я предполагаю, что они все вместе отправились куда-нибудь в сельскую местность. Возможно даже, в Иловатск, где господин Агишин собирался открыть колбасный цех.

– Вы были там?

– Нет. Если бы он хотел – сказал бы. Я никому не собираюсь навязываться! Даже Борису. К тому же надо учитывать, в каком состоянии он находился после смерти жены. Это его решение, и я его уважаю.

– А как же дети? Неужели вы не скучаете и вам не хочется их увидеть?

– Хочется. Но, повторяю, я не хочу никому навязываться. Я уже думала об этом, и не раз. Посудите сами. Вот я приезжаю, к примеру, в Иловатск, вижу Бориса, и что он подумает обо мне? О молодой женщине, незамужней, одинокой, которая нагрянула к нему туда, где он спрятался от своей прежней жизни? Подумал бы, что я влюбилась в него без памяти и вдруг приехала – мол, смотри, как я тебя люблю!

– А вы не любили его?

– Нет, я просто относилась к нему, как к хорошему человеку, нуждавшемуся в помощи. Мы с ним отлично ладили, но не более. Я не испытывала к нему никаких чувств, кроме дружеских, честно! И у нас с ним никогда и ничего не было, хотя ситуации, при которых это было возможно, возникали часто, уж поверьте. Мне даже приходилось неоднократно ночевать в их доме, особенно когда болели дети. Я и еду готовила, если это требовалось. И убиралась. И стирала, если, конечно, это можно назвать работой – машинка-то сама крутится. А вот на глажку времени совсем не оставалось.

– Я поняла вас. И еще вопрос, Света. После того как они исчезли, вы не обращались в милицию?

– Нет. Понимаете, такого не может быть, чтобы семья из четырех человек исчезла каким-либо криминальным образом! Я сразу поняла, что они куда-то уехали.

– Вы поняли это по тому, в каком состоянии они оставили квартиру? Ну, там, к примеру, отсутствие вещей, чемоданов, документов?

– И потому тоже. Квартира не выглядела разгромленной. Видно было, что люди собирались, укладывались… Меня единственно, что удивило, – Борис не продавал квартиру и даже не пытался этого сделать. Откуда у него деньги на то, чтобы начать новую жизнь? Ведь там, куда он уехал, нет господина Агишина, я имею в виду хозяина ресторана, который помогал Борису все последние месяцы после смерти его жены. И еду на блюдечке ему тоже никто там не принесет. Где и каким образом он раздобыл деньги на первое время? В голову мне приходила только одна мысль на этот счет – предположим, он сдал квартиру на длительный срок и получил с жильцов плату. Я ждала, что вот-вот в квартире кто-то поселится, и тогда я узнаю правду! Но прошло полгода, а квартира так и стоит пустая. Представляете, даже ко мне приходили и спрашивали – не могла бы я дать ключи от этой квартиры и пустить туда постояльцев. Люди же знают, в каких отношениях мы были с Борисом, они могут предположить, что у меня остались ключи…