Смерть отца - [109]

А он поет сопрано.

Молчание воцарилось в гостиной. Испуганная, с пылающим лицом, ворвалась госпожа Лея Штерн в соседнюю комнату, но оба ее «драгоценных» сына сбежали, оставив Монику у пианино легкой добычей ярости их величавой матери. При этом надо знать: Оскар было имя раввина, Малхан – его жены, великой праведницы, но некрасивой лицом. И если бы не дядя Самуил, поторопившийся спасти Монику, сама бы она не смогла спастись от гнева госпожи. И не гневалась бы так на своих сыновей госпожа Лея Штерн, дочь раввина Оскара и его жены, своей матери, Малхан. Ведь их все время воспитывали, освежая в их памяти заветы и укоряя в том, что они относятся к ним с пренебрежением. И разве только они? Вот же, на каникулы приехали в городок металлургов подростки с латунной фабрики в восточной Пруссии, Габриель и Александр, и с ними медлительный в мыслях и душевных проявлениях Эммануил, сын тети Берты. Каждый вечер они уходили в лес, и никто не знал, зачем. До того, как в один из вечеров был послан дядя Самуил – проверить, в чем дело. Взлетели на ветру полы его пальто, когда он открыл секрет ребят. Сидели они кругом вокруг костра, и Александр с книгой на коленях и толковал, – горе ушам, которые это слышат, – ту самую книгу доктора Герцля «Альтнойланд» – «Древняя новая страна». Александр читал отрывки из книги сыновьям Аарона, сыну тети Берты, и Габриелю, сыну Моисея. И когда дядя Самуил собирался опровергнуть ошибочные аргументы доктора из Вены, Александр отвечал цитатами из Книг Пророков, комментариями Рамбама (Маймонида), доказывая, что возвращение в страну Израиля вовсе не является чудом Мессии, а может совершиться естественным путем. Более того, если часть евреев вернется в страну Израиля, сразу же будет открыт путь движению «Шиват Цион» – возвращению в Сион.

– Немедленно! – восклицал Александр решительным голосом, и дядя всплескивал руками в страхе и потрясении.

– Семь домов, – говорил дядя Самуил столь же решительно, – семь домов в месте сокрытия Мессии в раю. В пятом доме сокрыт Мессия. Праведник может с легкостью пройти от дома к дому, и никто ему не помешает, пока он не дойдет до дома Мессии, который огражден тремя стенами огня. Три стены раскаленных головешек надо преодолеть для того, чтобы достичь Освобождения.

И дядя Самуил протягивал руки к юношам, сидящим вокруг разожженного ими лесного костра:

– Три стены огня! И десять девичьих голосов возвестят Гласом Божьим об освобождении Израиля и всех народов мира, что грядет в скором времени.

– Десять девичьих голосов возвестят Гласом Божьим об освобождении!.. – Гремел эхом между лесными деревьями единственный голос дяди Самуила.

Была летняя ночь, и приятный теплый ветер негромко шумел среди деревьев, околдовывая юношей лесными ароматами. И запахи эти приносили с собой память о девушке в дальнем городе, сидящей у освещенного окна одного из многоэтажных домов. Темные длинные косы, темные глаза, и приятные звуки мандолины, льющиеся вокруг нее…

Пытался Александр оторваться от этих чар и ответить дяде Самуилу, но девушка с мандолиной встала между ним и дядей с тремя огненными стенами и десятью певчими девами, и он ответил смягченным голосом, лишенным всякой мысли:

– Мы, дядя Самуил, будем, как все народы, создадим политическое представительство, как это делает каждая нация. Проведем политические переговоры. Политическое представительство будет ответственным перед парламентом, как в каждой прогрессивной нации. В парламенте будут сидеть избранные представители нации, и это – Сионистский конгресс. Дядя Самуил, это нация на пути своего возрождения, государство в пути.

Для семнадцатилетних юношей шорох леса над их головами был как шорох самой жизни. Белые шелковые головные уборы старшеклассников гимназии светились в темноте ночи. Встали они, и пошли к дому Аарона Штерна, короля металлургии, и дядя Самуил шел за ними, и полы его пальто развевались на ветру, и трость постукивала по земле. Когда дошли до его маленького белого дома, никто из юношей даже не обратил внимания на бледную «майзеле», которая стояла на пороге в ожидании дяди Самуила. Никто из юношей не обернулся к ней, кроме Габриеля, который приветствовал ее мягкой улыбкой.

Ничто не помогло. Сыновья ушли в другую культуру. И вот однажды, в доме Штерна стало известно, что сыновья поехали в соседний город и там тайно ели свинину, чтобы продемонстрировать решительный протест против религии и огорчить и опозорить Аарона Штерна. И вот тогда было принято решение о написании дядей Самуилом книги об истории семейства и общины, которую покинули сыновья. Дядя Самуил предложил это Аарону Штерну, и тот зажегся этой идеей. И с того времени сидит дядя Самуил в заброшенной иешиве, и пишет книгу о начале общины и постепенном ее исчезновении.

* * *

– Александр, – предупреждает его Габриель, – как только мы приедем к дяде Самуилу, он тут же будет читать главы из своей книги. Не дай Бог тебе даже малым намеком показать свое нетерпение.

– Дядя Самуил, – с грустью в голосе говорит Александр, – не очень любит меня.

Александр не прав. Дядя Самуил уважал его, но были у него с ним давние счеты, не связанные с верой и мировоззрениями.