Смерть отбрасывает тень - [29]

Мужчина и женщина скрылись в подъезде, а их спутник не спеша направился к машине Голикова. Еще издали майор признал в нем лейтенанта Громова. Он коротко доложил, что доставил жену Борисова.

Отдав необходимые распоряжения членам группы захвата, Голиков с Чижминым и тремя сотрудниками поднялись на четвертый этаж, где возле дверей квартиры Борисова их уже ожидали двое коллег и жена Борисова с бледным перепуганным лицом. По команде Голикова один из сотрудников взял у нее ключи от квартиры и начал открывать замки. Первый поддался легко, второй же – ни в какую. Складывалось впечатление, что изнутри опущен предохранитель.

– Татьяна Михайловна, – обратился Голиков к жене Борисова, – когда вы уходили, ваш муж еще оставался дома?

– Да, да, конечно, – у женщины была странная интонация – робкая, заискивающая, от волнения она покусывала полные губы со следами помады.

– Вы ничего не заметили подозрительного в его поведении?

От Голикова не укрылось замешательство Борисовой после этого довольно безобидного вопроса.

– Я… понимаете, – она нервно передернула плечами, – право, не знаю как вам объяснить… Я задержалась… То есть сегодня я не ночевала дома… Вчера была в гостях допоздна. А домой добираться ночью… да еще и одной… страшновато.

– То есть вы были вчера в гостях без мужа?

– Да, да… но вы ничего такого не думайте, – зачастила Татьяна Михайловна. – Валентин прекрасно знал, где я…

– А мы и не думаем, – прервал ее майор. – Старший лейтенант Чижмин, спуститесь в ЖЭК и пригласите понятых. Будем взламывать дверь.

– С ума можно сойти, – бормотала жена Борисова, хрустя суставами длинных холеных пальцев, испуганно косясь на сотрудников розыска. – Так хорошо всегда открывалась… Что же случилось?…

– Именно это мы и хотим узнать, – сухо ответил майор.

Наконец на четвертый этаж с топотом и переговорами поднялись понятые во главе с Чижминым. Еще раз долгим звонком позвонив в квартиру, Голиков дал команду взломать дверь.

Первыми с пистолетами наготове в коридор вступили Голиков и Громов. Майор сразу же бросился в комнату Борисова, расположение которой он выяснил у жены, пока они ожидали на лестничной площадке.

На диване лицом вниз лежал мужчина, в котором Голиков без труда опознал Борисова. Руки его были раскинуты, он был в смятом пиджаке, брюках, на ногах – туфли.

– Всем оставаться на местах! – скомандовал майор и, как бы прислушиваясь, склонился над Борисовым. Потом взял его за руку – рука легко поддалась, – и, к его великому изумлению, пульс оказался почти в норме. Тогда Голиков без посторонней помощи осторожно перевернул Борисова, отыскивая следы возможных физических повреждений. Ничего подобного не было, и лишь когда он почти вплотную приблизился к лицу Борисова, то брезгливо поморщился – все стало очевидным.

По жесту Голикова комната начала наполняться сотрудниками розыска и понятыми. Первой влетела жена Борисова и с расширившимися от ужаса глазами кинулась было к мужу, теперь уже лежащему ничком на диване, но майор преградил ей дорогу.

– Не торопитесь, Татьяна Михайловна. Еще успеете. Ничего страшного с вашим супругом не случилось, а вот мне с вами хотелось бы немного побеседовать.

Татьяна Михайловна остановилась перед Голиковым и закрыла мокрое от слез лицо ладонями.

– Я вас слушаю, – всхлипнула она.

– Чижмин, приступайте к обыску! А вас, – он обратился к плачущей Борисовой, – я прошу пройти со мной в кухню.

Женщина безропотно повиновалась.

– Прежде всего, я хотел бы вас предупредить о том, что все ценности, которые находятся в квартире, я имею в виду золото, деньги и тому подобное, – должны быть предъявлены вами заранее, – сказал Голиков, плотно притворив дверь. – Иначе все это будет конфисковано, как незаконно приобретенное.

– Все украшения находятся в серванте в большой комнате, – Татьяна Михайловна уже перестала плакать, но еще время от времени по-детски всхлипывала. – А если вас интересуют сберкнижки и документы, то это в шифоньере, в ящичке, где чистое белье.

– Спасибо, Татьяна Михайловна. И прошу вас, не теряйте самообладания. То, что сейчас происходит – необходимость, и вызвано это неверным поведением вашего мужа. Будем надеяться, что этим инцидент и будет исчерпан. Я, честно говоря, буду только рад.

Дальнейший разговор с Борисовой ничего не прояснил, и Голиков, не дожидаясь окончания обыска, подозвал к себе Чижмина.

– Лева, сделаем так… Я сейчас еду в СИЗО – знаешь зачем. А ты, как только закончишь обыск, постарайся привести Борисова в надлежащий вид и отправь его в управление. Я думаю, что к тому времени уже буду у себя. Но предупреждаю – без меня никакой самодеятельности. Я сам его допрошу.

– Понял. Еще будут приказания?

– Будут, будут. Сегодня тебе легко не отделаться… Во-первых, пригласи в управление свидетелей, которые видели машину Борисова… Во-вторых, доставь ко мне под любым предлогом Леонова и Селезнева. Проведем опознание, а затем и очные ставки с Борисовым.

– Но, Александр Яковлевич… – нерешительно начал Чижмин.

– Не робей, лейтенант. Эти акции я беру на свою ответственность.

* * *

Начальник СИЗО полковник Свекличный, низенький, плотный, рыжеватый, не испытывал особого удовольствия от встречи с Голиковым. Как майор ни настаивал, полковник недвусмысленно дал понять, что никому не намерен давать какие-либо объяснения по поводу самоубийства Никулина. Есть заключение экспертизы – и этим все сказано. Однако Голикова это ни в коей мере не устраивало, и он продолжал требовать, чтобы ему дали переговорить с дежурившей в изоляторе сменой и с подследственными, находившимися в ту ночь в камере с Никулиным.