Смерть октановых богов - [27]

– Лука! Сука! – крикнула Сова. Она внезапно расплакалась и пустила машину разгоняться, утирая влагу с глаз и улыбаясь сквозь слезы.

– Помог, Лука! Помог!

А черная фигура стояла на ржавом остове автомобиля, перегородившего дорогу, и указывала поворот.

– Спасибо! – крикнула девушка и повернула. Дорога выровнялась, пошла вдоль стены, поворачивающей через пятьдесят метров направо, и…

Из-за угла, пятясь, вышел Руслан, еле передвигая ноги. Он был похож на мокрого котенка – измученный и трясущийся! Но живой! С ума сойти! Ему удалось продержаться почти пятнадцать минут один на один с парой опаснейших тварей!

Макаренко, прикусив губу, сдержала рвущиеся наружу чувства и закричала, понимая, что мальчик ее не услышит:

– Руслан! Отойди! С дороги! Отойди с нее!

И Руслан вдруг повернул голову, словно услышал, в сторону мчащегося на него автомобиля и ухмыльнулся, а потом отпрыгнул назад. Вместо него на пути «Хаммера» оказался ничего не подозревающий хорь, попытавшийся допрыгнуть до Озимова. Вот только хищник не учел, что наперерез мчится зверь побольше и пострашней. Большой желтый автомобиль.

Сова напрягла тело, когда «Хаммер» врезался и оттолкнул хоря, а потом переехал, смяв, словно тряпичную куклу.

– Ты как? – спросила девушка, когда Руслан, хватаясь негнущимися пальцами за мешки, забрался в машину. Мальчик попытался что-то сказать, но выдавил лишь стон, сдобренный громким перестуком зубов. Синие губы пытались сложиться или вытянуться, но не смогли…

– Молчи! И грейся! Да! – сказала Макаренко, направляя «Хаммер» на выезд из города. – И… это… раздевайся давай! Полностью! А то из-за своей стеснительности чуть не погиб!

На сей раз Озимов противиться и стесняться не стал. Он сам испытывал огромное желание выбраться из сырой и холодной одежды, заледеневшей сверху. А Сова искоса поглядывала на худое, бледное тело двенадцатилетнего мальчика, и чуть не вскрикнула, когда увидела…

Вместо пупка у Озимова красовался жирный крестообразный шрам, а остальное тело покрывали многочисленные маленькие и круглые отметины, словно над ребенком когда-то давно издевались, протыкая большими иглами или штырями…

Глава 5. Спасс

Несмотря на то что из попытки захвата своевольных пацанов ничего не вышло, Константин Семенович улыбался. Он вообще имел привычку улыбаться после каждой неудачи, ведь знал, что это – явление временное. Для умного человека, вроде Спасса, не составит труда найти в любом поражении огромные и даже, пожалуй, жирные плюсы, которые можно обратить себе на пользу…

Вроде бы свободолюбивые мальчишки одержали над старым майором яркую и несомненную победу, но Спасс радовался. Он узнал много нового, что в дальнейшем, если правильно распорядиться информацией, даст мужчине огромное преимущество.

Например, Константин выяснил, что варвары – так нефтяники называли кочевников и рыбаков – уже знают о смерти Черноморова и Кизляка, а также – что «Приют забытых душ» теперь не принадлежит проживающей в Ярославле группировке. Конечно, весь сброд, обитающий в окружающих город пустошах, теперь поймет, что от банды нефтяников откололся большой и сочный кусок и она стала менее опасной. Это вызовет волну неуважения и явного пренебрежения к представителям Ярославля. Нарушатся кое-какие сделки с «бандерлогами», возможно, в некоторых деревнях нападут на членов сообщества. Но!

Для Спасса это большой плюс!

Власть атамана Арушукова ослабнет. Появятся недовольные. А что касается дикарей, то они потянутся к отнятому наглостью и подлостью «Приюту», набьются внутрь, как сельди в бочке, и станут праздновать, веселиться и радоваться. А когда нефтяники отобьют «Приют» обратно, эти беженцы с наглыми детишками, что посмели убить Черномора и Кизляка, окажутся в руках Спасса в еще большем количестве, чем до этого.

Пока что все складывается на редкость хорошо: атаман потеряет абсолютную поддержку подчиненных, а эти маленькие ублюдки еще получат свое, причем ответ нефтяников будет в сто крат яростней и злее.

Еще Спасс узнал, что раз в год, на зиму, оборванцы в лице охотников и рыболовов объединяются под общим командованием. Вопрос «чьим?» даже не возникал, ведь было совершенно очевидно: такие «перекати-поле», как охотники, вряд ли способны сплотить вокруг себя большую группу и уж тем более держать ее в ежовых рукавицах. Видимо, «обезьянки» объединяются под руководством кого-то из рыбаков и, наверное, где-то в окрестностях большого водоема, ведь эти водоплавающие очень не любят надолго покидать свои ржавые корыта.

А о чем это говорит?

Что зимой их всех можно застать в одном месте. Конечно, они могут и даже будут обороняться, драться, но что могут их копья и стрелы против настоящих ружей и автоматов нефтяников, а также против железных автомобилей, которых у нефтяников – целый парк? Существовала возможность, что припрятанное в недрах кораблей рыбаков и кунгов охотников окажется посерьезнее виданных ранее самодельных ножей, копий из арматуры, «гвоздатых» дубинок, имитирующих бейсбольные биты, и самопальных арбалетов, но Спассу казалось, что, обладай кочевники подобным оружием, они бы давно снарядили захватнический рейд в сторону богатых бензином и нефтью с газом соседей. А пока о таких случаях не рассказывали, Константин был склонен преуменьшать воинственность и кровожадность «дикарей».