Смерть не берет выходных - [55]

Как же медленно тянется дорога, да еще ехать и ехать. Кругом высокие горы, такие, что кажется, дотягиваются до самого неба. Правда, Витас говорил, что это и не горы вовсе, а так, холмы. Но Стефания еще ни разу не видела гор выше этих. В той стороне, куда движется их обоз, гор нет, зато, так же как и на землях отца, множество озер. У Януша интересный прыдомак в имени — Чилим. Так называют необычайно вкусный водяной орех. Вкусный и сладкий он только внутри, зато сверху он с такой твердой скорлупой, с такими острыми шипами, что добраться до сердцевины ой как непросто. Быть может, и Януш такой? Только снаружи твердый и неприступный, а внутри нежный и сладкий. Да как только добраться до его сердца? Боже прости за грешные мысли! У нее ведь есть жених, один из сильнейших мужей Великого княжества. Вопрос только, каким он мужем для нее станет. Она не вправе сама выбирать, ее с детства готовили к тому, что сильные мира женятся и выходят замуж только из политических соображений. Это только среди простолюдинов возможно выходить замуж по любви. Ей, Стефании, такое не суждено. Политика, никуда от нее не денешься.

Вечерело, Януш распорядился становиться на ночлег. Как ни хотелось добраться до постоялого двора, по его прикидкам, до него оставалось еще верст десять-пятнадцать, а в темноте везти обоз рискованно. Распрягли лошадей, составили возки в круг, развели в центре костер. Поставили два шатра. Один для Стефании, другой для его челяди. Небольшая речушка весело журчала поблизости. Неторопливые летние сумерки опускались на подступивший к поляне лес. Распределив дружинников в дозор, Януш присел у костра. Потрескивали поленья, шипела, выплескиваясь из котла, кипящая похлебка. На вертеле истекал соком и жиром крупный подсвинок. Молодой дружинник неспешно поворачивал его над огнем, следя за тем, чтобы мясо хорошенько прожаривалось. Стефания с челядинками ушла к речке. Оттуда доносились их веселые голоса и радостный смех. Свободные от дозора дружинники укладывались отдыхать, после трапезы они поспят, чтобы в полночь сменить дозорных. Отблески пламени отражались в глазах Януша. Мог ли он предположить, что не сложная, в общем, поездка обернется для него подобным образом? Сейчас, прислушиваясь к голосам, доносящимся от реки, он представлял Стефанию. Явственно видел, как она смывает с себя дорожную пыль, играет со струями бегущей воды, как опавший лепесток полевого цветка, словно украшение, запутался в ее золотых волосах. Он тряхнул головой, чтобы отогнать видение. От костра тянуло аппетитными запахами, Януш сглотнул слюну и поднялся. Нужно еще раз объяснить задачу дозорным. Времена не спокойные, всяк старается поживиться как может. В ночи что местный наместник, что обычный сброд может попробовать на крепость их мечи. Больно уж лакомый кусок, одиночный обоз. А уж ежели кто проведает о сокровищах, что лежат в возках, то смелости прибавится во сто крат.

Прикрыв со всех сторон свою госпожу, девки возвращались в лагерь. В сумраке смутно белели их сарафаны. Вот и ладно, скоро можно будет и поужинать.

Укладываясь в возке, Януш услышал отдаленный, приглушенный расстоянием вой волка. Через некоторое время с другой стороны завыл еще один. Странно, в эту пору волки обычно не воют! Нужно проверить. Он натянул сапоги и, взяв в руку кривую дамасскую саблю, выпрыгнул наружу. Тихо было вокруг, только поздние птицы еще не угомонились, но ухнул филин, и они притихли. Негромко похрапывали лошади, в центре догорал костер, возле него маячили два силуэта. Очередные в дозор. Сам дозор должен находиться за пределами кольца возов. Стараясь не смотреть на костер, Януш прополз под одним из возков и шагнул в темноту. И тут его словно что-то толкнуло. Он резко присел, и вовремя — над головой негромко свистнуло. Стрела сухо ударила в борт повозки.

— К оружию! — крикнул Януш и, перекатившись, укрылся за толстой сосной.

В лагере начался переполох, но его дружинники бывали в разных переплетах. За возками уже слышался скрип воротов. Там снаряжали арбалеты. Несколько стрел пропело недалеко от Януша. В этот момент он заметил неясные тени, скользящие к кольцу повозок. В темноте их было трудно сосчитать, но очень похоже на то, что их оказалось довольно много. Когда рядом с Янушем из темноты появился незнакомец, он, не задумываясь, рубанул его саблей. Звонко звякнула сталь, и клинок ушел в сторону. На противнике оказалась если не кираса, то по меньшей мере кольчуга. И тут же из темноты блеснул металл. Януш не слишком удачно отразил удар, и вражеская сабля слегка чиркнула по левому плечу. Не рассуждая, Чилим ушел чуть в сторону и с плеча рубанул по смутно видневшемуся лицу. Сабля вздрогнула в руке, принимая жизнь врага. Януш уже бросился к повозкам. Снова пропела стрела и, прошив насквозь полог, унеслась дальше. Прокатившись между колесами, он оказался в освещенном слабым светом затухающего костра круге. Здесь уже вовсю шел бой. Его дружинники, сбившись в кучу, защищая друг другу спины, дрались неподалеку. На них наседало не меньше десятка разбойников. А отбивало их атаки лишь семеро, один лежал прямо в костре, пламя уже лизало его пронзенное стрелой тело. Заметив, что сразу двое разбойников бежит к шатрам, Януш бросился им наперерез, в длинном прыжке настиг заднего и обрушил на него сверкающий клинок. С хрустом перерубив позвоночник, выдернул из бьющегося в агонии тела саблю и отбил удар второго. Короткая схватка — и, успокоив еще одного, Януш оглянулся. Его соратники уже не сдерживали нападавших, а сами наступали, разбившись на пары. Страшный кровавый танец кружил по всей площадке, окруженной повозками. Из темноты донесся глухой голос: