Смерть на Невском проспекте - [16]

И где же его переводчик? Осталось несколько минут до отхода поезда. Пауэрскорт очень точно нарисовал себе образ этого русского переводчика. Наверное, средних лет, с брюшком, в очках с толстыми стеклами, суетливый. Похож на банковского служащего, ничем, кроме своей работы, не интересуется и как компаньон в путешествии нагоняет скуку. С этими мыслями он обернулся на шум к дверям своего купе и увидел, как юный красавец поднимает свой чемодан, чтобы уложить его на багажную стойку.

— Боюсь, это место зарезервировано, — сказал Пауэрскорт.

— Да, я знаю, — ответил красавец, — оно зарезервировано для меня.

— Для вас? — удивился Пауэрскорт. — Увы, это невозможно. Оно зарезервировано для моего русского переводчика.

— Я знаю, — улыбнулся красавец. — Я и есть ваш русский переводчик. Вы лорд Фрэнсис Пауэрскорт. Я — Михаил Александрович Шапоров, приданный вам в помощь Министерством иностранных дел Великобритании. Если мои услуги вам не нужны, только скажите об этом.

Теперь заулыбался уже Пауэрскорт.

— Прошу прощения! Очень рад познакомиться. И примите мои извинения по поводу всей этой путаницы. Я, честно говоря, ожидал увидеть кого-нибудь постарше. Представьте, я решил, что мой переводчик будет средних лет и похож на почтенного банковского служащего!

Молодой человек рассмеялся. Тут Пауэрскорт разглядел его повнимательней. Около шести футов ростом, широкий лоб, римский профиль, высокие скулы. В сочетании с очень светлыми волосами и ласковыми карими глазами все это делало юношу, на взгляд Пауэрскорта, смертельно опасным для дам.

— Пожалуй, мне следует рассказать вам немного о себе, лорд Пауэрскорт, чтобы убедить вас в том, что молодой переводчик способен переводить не хуже, чем переводчик средних лет. Я из дворян, вы бы, наверно, сказали — из аристократов, и мои родители весьма состоятельные люди. Отец, который не выносит безделья, занялся банковским делом и прочими видами финансовой деятельности. И я, чтобы освоиться в этой специальности, работал в лондонском отделении его банка. До этого первые шестнадцать лет своей жизни я прожил в Санкт-Петербурге, потом меня послали в английскую школу, а потом в Оксфорд, в Тринити-колледж, — конечно же вы о нем слышали. Так что, видите, лорд Пауэрскорт, обе страны, и ваша, и наша, для меня родные. Я довольно много переводил для отца. Думаю, именно он и порекомендовал меня господам из Форин-офиса — или, может быть, это был британский посол в России. В общем, некоторый опыт у меня есть, и, более того, мне нравится это делать.

— Очень рад слышать, что вы хорошо знаете Санкт-Петербург, — сказал Пауэрскорт. — Уверен, что это пойдет на пользу нашему делу.

— Кстати, насчет этого дела. Вправе ли вы немного меня просветить? — с сомнением осведомился Шапоров. — В министерстве сказали только, что оно чрезвычайно секретное и что на вокзал надо мчаться на всех парах.

Тут длинный поезд тронулся с места, понемногу набрав скорость, оставил на перроне россыпь опечаленных провожающих и начал свой бег по направлению к поросшим хмелем полям Кента. Пауэрскорт вскинул бровь, раздумывая, что именно он вправе открыть молодому Шапорову, и, рассудив, что ничего особо секретного не знает, решился говорить начистоту.

— Все это очень занимательно, — выслушав, заключил юноша, — если не считать того, что бедняга погиб. Но значит, никто так и не знает, что ему понадобилось в Петербурге?

— Только премьер-министр, насколько я могу судить. А у вас есть какая-нибудь идея насчет того, что могло бы вызвать такую завесу секретности, если говорить о России?

— Скандал? — живо предположил Шапоров. — Шантаж? Государственная тайна? Дипломатический договор, не подлежащий оглашению в течение десятилетий? Я буду ужасно разочарован, лорд Пауэрскорт, если в итоге окажется, что он всего лишь не заплатил проигрыша в игорном доме или ухлестывал за чужой женой. Хотя, — добавил он с горечью, — если б в Петербурге убивали за измену, население резко бы сократилось. — И сказано это было так, что Пауэрскорт подумал, не кроется ли за словами молодого человека чего-то глубоко личного.

— Однако ж если, — продолжил юноша, — как вы сказали, этот бедняга-дипломат был важной персоной и входил в министерскую элиту, то, скорее всего, речь о секретах большой важности. Надеюсь, мы сумеем это выяснить.

Шапоров поглядел в окно.

— Простите, лорд Пауэрскорт, но ваша Англия кажется мне такой маленькой! Несколько лет назад родители взяли меня с собой в поездку по Транссибирской железной дороге, ее тогда как раз только что открыли, тысячи и тысячи миль рельсов. Это впечатляло — необыкновенно! Но мой младший брат, представьте себе, заработал клаустрофобию после того, как ему пришлось столько дней подряд провести в замкнутом пространстве вагона. Теперь его силком не затащишь в поезд.

Любопытно, подумал Пауэрскорт, пригодятся ли мне контакты Шапорова в Петербурге. Тот между тем с трудом подавил зевок.

— Покорнейше прошу простить меня, но, знаете ли, лорд Пауэрскорт, я бы сейчас поспал. Прошлой ночью пришлось бодрствовать, да еще надо было собираться в путь. Вы не против, если я пойду в соседнее купе и немного вздремну?