Смерть на брудершафт - [6]
Безжалостное перечисление продолжалось до тех пор, пока туман из Симочкиных глаз окончательно не исчез.
— Ну то-то. — Госпожа Чегодаева погладила дочку по гладкой щеке. — Что твой Романов? Студент. Притом не юрист, не медик, а ма-те-матик. — Она поморщилась. — За душой ни гроша, а когда выучится, будет зарабатывать копейки. Добро б еще из приличной семьи. Сын учителишки. Фи!
— Мама, что ты говоришь! Это низко! — попробовала возмутиться Симочка, но Антония Николаевна срезала ее несокрушимым аргументом.
— Низко жить в убожестве и нищете. Уж мы-то с тобой отлично это знаем. Спасибо твоему папаше, чтоб ему в гробу перевернуться.
— Мама!
— Молчи, дурочка. — Голос матери дрогнул — сердце-то не камень. Госпожа Чегодаева сказала мягче, проникновенно. — Замуж за него выходить глупо. Еще глупее получится, если проявишь слабость. Ты понимаешь, о чем я. Лишь погубишь шансы на хорошую партию в будущем. Завтра мы с тобой поедем к Анфисе Сергеевне в Павловское. Там будет ее племянник Мишель. Обрати на него внимание — это вариант существенный.
Симочка заплакала — так оскорбило ее нежную душу циничное словосочетание.
— Я не хочу «вариант»! Мне нравится Алеша!
Мать обняла дочку за плечи, платочком вытерла с ее ясных глаз слезы.
— Твой капитал — красота и невинность. Эти два товара на брачном рынке дороги, только когда продаются вместе. Прости, что говорю грубо, но это правда. Мне очень больно, что ты страдаешь. Но я хочу уберечь тебя от еще худших страданий. Ты мне веришь?
Всхлипывая, Сима кивнула.
— Ну тогда не будь жестокой. Не кружи молодому человеку голову. Пожалей его.
Дочь заплакала еще пуще, но это были рыдания уже иного регистра. В них звучало не тупое девчоночье упрямство, а взрослая скорбь по тому, чему сбыться не суждено.
На что Антония Николаевна была крепка сердцем, и то прослезилась.
Обнялись, немножко поревели. Потом госпожа Чегодаева сказала:
— Я знаю, ты у меня умничка.
А тем временем
А тем временем ни о чем не подозревавший Романов во второй раз допел про мирно спящий городок (правда, уже не с тем пылом и темп под конец немножко ускорил). Хлопали ему, как никогда. Он привык срывать аплодисменты на всякого рода любительских концертах, но сегодня действительно был в ударе и сам это чувствовал. Однако после исчезновения Симочки петь расхотелось, и даже овация вызвала одну лишь досаду.
Упорное невозвращение девушки могло означать только одно. Растаяв от страстного призыва, она ушла в сад и ждет там своего трубадура. Сейчас, наконец, всё решится!
Продолжать выступление Алеша отказался, показав на горло — мол, связкам требуется отдых.
Поклонился, хотел уйти — не тут-то было.
Сначала привязался какой-то господин в пушистой бороде, стал совать карточку. Назвался антрепренером музыкального театра и предложил попробоваться на Эскамильо — для второго состава.
Сказал:
— Все знаю, вы студент университета. Но, батенька вы мой, этакий талантище в землю зарывать! Вам на сцену нужно. Собинов вон тоже юридический факультет окончил. А теперь какие тысячи зашибает!
— Так то Собинов, — пробормотал Алеша, слегка пятясь к двери.
Не успел отбиться от приставучего антрепренера — налетел дядюшка Жорж. Хвать за локоть, и на ухо:
— Лешка, выручай, я опять… Тысячи на полторы подсел.
Георгий Степанович был присяжным поверенным но бракоразводным делам и мог бы жить не хуже, чем Лозинский, хозяин сей замечательной дачи. Если б не пагубное пристрастие к игре. Раз в год, по осени, дядя Жорж отправлялся в Висбаден, якобы на воды, на самом же деле не вылезал из казино и всякий раз возвращался совершенным банкротом. Остальную часть года расплачивался по векселям и копил гонорары на новый вояж. Что, впрочем, не мешало ему и в Питере играть по маленькой — он это называл «шпацирничать», от spazieren.[2]
— В преферанс? На целых полторы тысячи? — изумился Романов. — Вы, дядя, уникум.
— Чего ж ты хочешь? Дважды сгорел на мизере. А сейчас Ланге назначил, при тройной бомбе. Не выломим — игре конец. Я сказал, племянничек за меня посидит, а у меня срочный телефон. Спасай, Лешик. Они тебя не знают.
Как это было некстати!
Но не бросать же человека в беде. В конце концов Алеша у дяди уже третий год нахлебничал, с тех пор, как поступил в университет. Долг платежом красен.
Подошли к зеленому столу, за которым сидели трое партнеров Георгия Степановича.
— Вот он, мой суррогат. Алексей Парисович, тоже Романов, дорогой племянник. Вы его, господа, не обижайте, он еще птенец.
Всех познакомил и с деловитым видом убежал.
Партнеры, люди все солидные, заядлые преферансисты, осмотрели Алешу и остались довольны. Застенчивый румянец, чистый лоб, наивный взгляд.
— Правила-то, Алексей Борисович, знаете? — поинтересовался господин Ланге. Судя по тому, что при виде зеленого юнца он заметно повеселел, мизер был не стопроцентный, с дыркой.
— Более или менее. Я не «Борисович», а «Парисович». Дед преподавал в гимназии греческий и латынь, вот и придумал имечко, — с привычной улыбкой поправил студент, раскрывая дядины карты. — Меня можно без отчества. Просто «Алексей».
Хм, а расклад-то интересный… Господин напротив (чего-то там на «штейн», врач) спасовал.
Это пятый роман серии «Семейный Альбом» («Аристономия», «Другой путь», «Счастливая Россия», «Трезориум»). Действие происходит в 1950-е годы, во времена послесталинской «Оттепели».
Детективный роман Бориса Акунина, действие которого разворачивается на фоне грозных событий войны 1812 года, является художественным приложением к седьмому тому проекта «История Российского государства». Такой пары сыщиков в истории криминального жанра, кажется, еще не было…
Три повести, входящие в эту книгу, посвящены жизни Древней Руси. Это начало очень длинного, на тысячу лет, рассказа о взлетах и падениях одного рода, живущего в России с незапамятных времен. Сага является художественным сопровождением многотомной «Истории Российского государства», первый том которой выходит одновременно с «Огненным перстом».Полностью иллюстрированное электронное издание книги.
Борис Акунин (Григорий Чхартишвили) после сорока приключенческих произведений, наконец, написал первый серьезный роман, которого давно ждали читатели и критики.По жанру – это «роман идей». Действие происходит во время революции и Гражданской войны. Автор работал над этим романом несколько лет.
Роман открывает новый цикл произведений Акунина. Британский подданный Николас Фандорин, потомок знаменитого российского сыщика Эраста Фандорина, едет в Россию. Древние тайны московских подземелий, семнадцатый век – и современный герой в хорошем английском костюме... Все это – новый роман Бориса Акунина!
Это роман идей и приключений, потому что в России идея всегда — приключение. Действие происходит в эпоху великих реформ и великих общественных потрясений второй половины XIX века, когда определялся путь, по которому пойдет страна, и еще мало кто понимал, куда этот путь ее приведет.
Париж конца XIX века манит запахом жареных каштанов и выставками импрессионистов. Мечтая увидеть натюрморт кисти Ван Гога, скромный учитель рисования из Царскосельской гимназии останавливается в маленьком отеле на острове Сен-Луи. Здесь он встречает своего знакомого – известного английского журналиста, которого вскоре находят мертвым в собственном номере. На первый взгляд кажется, что англичанина застрелили. Пока полиция охотится за сбежавшим портье, постояльцы начинают подозревать друг друга…
Один из известных детективов Франции начала 19 века вновь сталкивается с чередой убийств, которые на первый взгляд не отличаются от других, однако раскрываются улики, которые указывают на маньяка, который своими действиями пытается освободить мир от неугодных обществу людей. Но с каждым днём поисков, дело всё больше начинает заходить в тупик и детектив начинает подозревать всех, что приводит к мысли о невозможности завершить дело.
Все знают, что наша жизнь полна неожиданностей. Иногда сюрпризы, преподносимые судьбой, пугают, но пока не рискнешь пройти это испытание, не узнаешь, с какой целью оно произошло в твоей жизни. Так и спокойная жизнь главной героини в один момент перевернулась. Казалось бы, маленький, неприметный деревенский домик, но сколько тайн и опасностей могут хранить в себе его стены. Но она не сдастся, пока не дойдет до конца и не узнает самый главный секрет в своей жизни.
Прибрежный округ Пэнлай, где судья Ди начал свою государственную службу, совместно управлялся судьёй как высшим местным гражданским чиновником и командующим расквартированными здесь частями имперской армии. Пределы их компетенции были определены достаточно чётко; гражданские и военные вопросы редко пересекались. Впрочем, уже через месяц службы в Пэнлае судья Ди оказался втянут в чисто армейское дело. В моей повести «Золото Будды» упоминается большая крепость, стоящая в трёх милях вниз по течению от Пэнлая, которая была возведена близ устья реки, дабы помешать высадке корейского флота.
Жадные до власти мужчины оставляют своих возлюбленных и заключают «выгодные» браки, любым способом устраняя конкурентов. Дамы, мечтающие о том, чтобы короли правили миром из их постели, готовы на многое, даже на преступления. Путем хитроумнейших уловок прокладывала дорогу к трону бывшая наложница Цыси, ставшая во главе китайской империи. Дочь мелкого служащего Жанна Пуассон, более известная как всесильная маркиза де Помпадур, тоже не чуралась ничего. А Борис Годунов, а великий князь и затем император российский Александр Первый, а княжна Софья Алексеевна и английская королева Елизавета – им пришлось пожертвовать многим, дабы записать свое имя в истории…
Эта поездка обещала быть утомительной, но нисколько не опасной: Эсфирь Горен отправилась в Чикаго, чтобы повидаться с отцом, которого почти не помнила и о котором мало что знала.Она никак не могла предполагать, что едва не погибнет при встрече и что отца убьют у нее на глазах, что ей предстоит раскрыть зловещие тайны, ждавшие своего часа со времен Второй мировой войны, и вернуть миру утраченный шедевр великого мастера.
«Смерть на брудершафт» — название цикла из 10 повестей в экспериментальном жанре «роман-кино», призванном совместить литературный текст с визуальностью кинематографа.Повесть «Странный человек» (пятая «фильма») описывает хитроумную операцию, которую германская разведка проводит в высших кругах петербургского общества.А в «фильме» шестой русский контрразведчик Алексей Романов получает задание, от которого зависит исход гигантского сражения…
«Смерть на брудершафт» — название цикла из 10 повестей в экспериментальном жанре «роман-кино», призванном совместить литературный текст с визуальностью кинематографа.Повесть «„Мария“, Мария…» (седьмая фильма) проливает свет на таинственную гибель знаменитого линкора.Восьмая фильма «Ничего святого», рассказывает о покушении на жизнь российского императора.
«Смерть на брудершафт» — название цикла из 10 повестей в экспериментальном жанре «Роман-кино», призванном совместить литературный текст с визуальностью кинематографа. В эту книгу входят «фильма» третья и «фильма» четвёртая, действие которых происходит в 1915 году. Это две самостоятельные повести о приключениях германского шпиона Зеппа и русского контрразведчика Алексея Романова.
«Смерть на брудершафт» — название цикла из 10 повестей в экспериментальном жанре «Роман-кино», призванном совместить литературный текст с визуальностью кинематографа. В эту книгу входят две первых «фильмы» цикла, в которых описано начало драматического противостояния российской и германской разведок в Первой мировой войне.* * *«… „роман-кино“ — это название жанра, к которому относится серия. Что это за жанр? Я придумал его сам, так что это мой очередной эксперимент над моими бедными читателями. Я знаю, что им от меня нужно только одно — чтоб я сочинял книжки про Эраста Фандорина и не отвлекался на всякие глупости.