Смерть мисс Мак-Джинти - [59]

Сын Эвы Кейн, Эвелин Хоуп, приезжает в Англию. Будучи одарен некоторыми способностями, юноша привлекает внимание очень богатой леди, которая знает о нем только то, что он сам счел нужным ей рассказать. Это была небольшая трогательная история, героиней которой служила его мать, молодая танцовщица, умершая от туберкулеза в парижской клинике. Леди недавно потеряла своего единственного сына. Она решает, что отныне ее молодой протеже будет носить имя ее умершего сына. Но, в действительности, вас зовут Эвелин Хоуп, не правда ли, мистер Апуард?

Робин Апуард злобно рассмеялся.

— Разумеется, нет! Я ничего не понимаю в вашей истории!

— Вы не можете этого отрицать, — твердо сказал Пуаро. — Есть люди, знающие вас под вашим настоящим именем, именем Эвелин Хоуп, начертанным на первой странице книги, которую нашли у миссис Апуард. Оно написано вашим почерком, таким же, что и слова «Моя мать!» на оборотной стороне фотографии. Однажды, убирая у вас, миссис Мак-Джинти увидела этот снимок и заметила надпись на обороте. Прочитав статью в «Санди Комет», она сказала вам о фотографии. Правда, она считала, что это был портрет миссис Апуард в молодости, ибо у нее не было никаких оснований предполагать, что в действительности миссис Апуард не ваша мать. Вы испугались. Стоило этой истории дойти до миссис Апуард, и вы потеряли бы все! У миссис Апуард были вполне определенные взгляды на наследственность. Она никогда не допустила бы, чтобы ее приемный сын оказался сыном знаменитого убийцы. Она ни за что не простила бы вам, что вы обманули ее относительно своего происхождения. Ведь рано или поздно миссис Мак-Джинти заговорит. Нужно было любой ценой принудить ее к молчанию. Думаю, что в тот день вы сделали ей небольшой подарок, попросив ее держать язык за зубами. А на следующий день, направляясь на свою радиопередачу, вы остановились у ее дома и убили ее!.. Вот так!

И Пуаро внезапно схватил с последней полки этажерки топорик для колки сахара и угрожающе начал вращать его над головой Робина Апуарда. Казалось, будто сыщик намерен раскроить ему череп, и женщины закричали. Робин Апуард от ужаса испустил вопль.

— Нет!.. Нет!.. Я не хотел ее убивать!.. Клянусь!.. Я убил ее случайно…

Пуаро положил назад орудие преступления.

— После убийства, — сказал он, — вы вытерли топорик для сахара, принесли его сюда и положили на старое место. К счастью, наука ныне позволяет установить следы крови даже тогда, когда их пытались уничтожить, а также восстановить отпечатки пальцев, которые считались, стертыми…

— Повторяю, что я не хотел ее убивать!.. И разве может быть ответственным человек, если у него в крови тяга к убийству? Я не избирал себе отца, и вы не можете меня повесить!

— Вы так думаете, — проворчал сквозь зубы комиссар Спенс. — Это мы еще посмотрим! — Затем громко и официальным тоном он сказал:

— Мистер Апуард, должен вас предупредить, что отныне все, что вы скажете…

Глава 26

— Я, право, не понимаю, мистер Пуаро, как у вас возникли подозрения насчет Робина Апуарда?

Обожая давать пояснения, Пуаро с благодарностью посмотрел на обращенные к нему лица.

— Я должен был бы, — сказал сыщик, — заподозрить его намного раньше. Отгадка заключалась в словах, произнесенных миссис Саммерхейз у миссис Апуард в моем присутствии. В тот день, обращаясь к Робину Апуарду, она сказала: «Быть приемышем — это, по-моему, ужасно! А по-вашему?.. А по-вашему? Все дело заключалось в этом небольшом вопросе. Мне следовало бы понять, что вопрос имел смысл, а он мог иметь смысл только в том случае, если миссис Апуард не была матерью Робина.

Видимо, миссис Апуард наслушалась всяких неблагожелательных разговоров о способных молодых людях, живущих на иждивении богатых стареющих леди. Поэтому у нее было почти болезненное стремление скрывать, что Робин не был ее сыном. Истина была известна лишь немногим, а именно — актерам небольшой театральной труппы, в которой состоял Робин, когда она впервые встретила его. Миссис Апуард долго жила за границей, и поэтому в Англии у нее было очень мало близких людей. К тому же она постаралась поселиться подальше от своего родного Йоркшира. Когда она встречалась с прежними друзьями, то старалась не говорить с ними об этом и внушала им мысль, что сегодняшний Робин — это тот самый Робин, которого они знали еще ребенком.

Правда, кое-что меня поразило уже в первое мое посещение «Лэбернамза». Поведение Робина в отношении миссис Апуард было не поведением избалованного или любящего сына, а скорее обращением «клиента» в латинском смысле этого слова со своей покровительницей. От слова «мадре», которое он употреблял, так и отдавало чем-то театральным. Что же касается миссис Апуард, то, хотя она, видимо, очень любила Робина, но бессознательно относилась к нему, как к своей собственности, купленной и оплаченной.

И вот так или иначе Робин Апуард с комфортом устраивается на прекрасной вилле и располагает кошельком мадре для финансирования своих артистических и литературных затей. Жизнь прекрасна. Но тут появляется миссис Мак-Джинти, которая узнает ту самую фотографию, которую он хранил в ящике и на обороте которой написал — «Моя мать!» Было ли у нее намерение шантажировать в подлинном смысле этого слова? Полагаю, что нет. Однако, думается, она рассчитывала на «ценный подарок» в знак благодарности за молчание. Ведь сплетни в деревне по поводу даже тех давних событий не понравились бы такой «гордячке», как миссис Апуард.