Смерть мафии! - [40]

Он громко спросил:

— Вы что, оглохли? Не слышите, что тут делается? Ответа не последовало, тогда Болан сунул руку в сладостно стонущий клубок, стащив обеих женщин на пол. Искаженное любовными спазмами лицо дамы постарше, лет сорока пяти, побледнело, отразив целую гамму чувств, от удивления и испуга до стыдливого негодования:

— Что вы здесь делаете? Убирайтесь вон!

— Которая тут из вас на работе? — с ухмылкой спросил Болан.

Хорошо сложенная девица поднялась с пола, испуганно уставившись на него.

Мак, звонко шлепнув ее ладонью по голому заду, толкнул на кровать, потом подобрал одежду всхлипывающей гостьи и повесил ей на шею.

— Будет лучше, если вы исчезнете, — сказал он. — Я собираюсь уничтожить этот бордель.

Слезы ручьями брызнули из глаз дамы, и она голышом выскочила в коридор. Болан с усмешкой обернулся к проститутке, съежившейся на кровати под измятой простыней, натянутой до талии.

— Скажешь Лео, что мне не нравятся его бордели на Мэйн-стрит. — Болан бросил на кровать снайперскую медаль. — Не забудь!

Мак вышел и, спустившись по лестнице служебного хода, оказался возле своей машины. Еще через десять минут он был уже в районе частных домов. Сверившись со списком из конверта, он подошел к нужному дому и осмотрел дверь черного хода. Заперто. Болан вернулся к машине и достал из багажника монтировку. Под ударом рычага замок хрустнул — дверь приоткрылась. Мак чуть выждал и, прислушавшись вошел в дом. Он оказался в небольшом кабинете, из которого через круглое слуховое окно виднелась кухня. Напротив была еще одна дверь: там, судя по всему, дела шли хорошо: от рева динамиков вибрировали даже стены. Мак вытащил «Кольт-45» и, открыв дверь в кухню, буквально наткнулся на голую красавицу, склонившуюся над раковиной умывальника. По запаху спиртного Болан понял, что девица уже прилично пьяна, но все же пыталась, опершись о раковину, достать из ячеек формы кубики льда.

— Сиськи отморозишь, — мягко предупредил ее Болан, проходя мимо.

— Очень смешно, — буркнула та, даже не подняв на него глаз.

В большой, богато украшенной гостиной весь пол был устлан обнаженными человеческими телами. Светильники рассеивали мягкий, теплый свет. На полу, казалось, никто не двигался, но в салоне стоял негромкий гул голосов: смех, стоны, женский визг, разговоры. Никто даже не заметил постороннего человека, одетого к тому же несколько необычно.

Болан вернулся на кухню и на минуту задержался там, помогая девице добыть лед. В знак признательности она наградила его звучным поцелуем и, покачивая бедрами, пошла к каталке с напитками. Мак направился в бельевую и осмотрел водопроводные трубы. Он вспомнил, что у входа в дом видел шланг для поливки газонов, и, вернувшись к черному ходу, прихватил с улицы длинную резиновую кишку. Один конец ее Болан надел на кран холодной воды, другой пережал, затем открыл кран до отказа и, выходя через кухню, потянул шланг за собой в салон.

Возле самой двери Мак нащупал на стене реостат и включил свет на полную яркость. Послышались недовольные возгласы, потом кто-то воскликнул:

— Да что там такое творится со светом?!

В салоне находилось человек тридцать, лежавших и сидевших в разных позах. С первого взгляда было трудно определить, где чьи руки, ноги, головы. Шел самый разгар оргии, когда сплошная человеческая обнаженная масса беспрерывно двигалась, издавая один общий звук, перекрывавший все прочие шумы, сотканный из стенаний и прерывистого, ритмичного женского крика. Наметанный глаз Болана выделил из массы тел симпатичную блондинку, над которой одновременно работали трое мужчин, причем каждого из них господь Бог так щедро наделил всем необходимым для этого, что любой мог без труда и в одиночку вызывать эти стоны наслаждения и восторга.

Кто-то еще грубо выругался по поводу яркого света. Тогда Болан крикнул, пытаясь перекрыть ревущую музыку:

— Всем встать!!

Поднялись и повернулись в его сторону только две-три головы. Мак снял с предохранителя «Кольт-45» и выстрелил в стереоцентр. Музыка оборвалась раньше, чем стих грохот выстрела. Теперь все ошарашенно смотрели на него. Болан отпустил перегнутый конец шланга, и поток холодной воды хлестанул по распаренным голым телам.

Тон криков и проклятий резко изменился: мужчины с руганью шарахались от ледяных струй, а от испуганного визга женщин закладывало уши. Болан, швырнув шланг в салон, вернулся на кухню. Голая красотка со стаканом в руке в привольной позе сидела на столе и сосала виски. Проходя мимо, Болан обнял ее за гладкие плечи, поцеловав в стройную шею, затем порылся в своей сумке и, вытащив снайперскую медаль, положил девице на красивую, высокую грудь.

* * *

Пошел уже третий час ночи, когда Болан поставил машину за густым кустарником в сотне метров от другого дворца наслаждений, устроенного на окраине города. Мак порылся под чехлом, скрывавшим груз на заднем сиденье, и вытащил три контейнера размером с банку зеленого горошка, сунул их в сумку, висящую на поясе, и направился к дому. Шторы во всех окнах были задернуты, и сквозь них пробивался неяркий свет. Судя по количеству машин на стоянке, сюда в гости съехалось немало народу. Подойдя ближе, Болан разобрал звуки музыки и переливы звонкого женского смеха. Он пошел через сад, останавливаясь через каждые десять метров и внимательно прислушиваясь. Во время одной из таких остановок Мак, наконец, различил мужские голоса и тихий смех. Болан осторожно начал приближаться к говорившим и скоро их заметил. В тридцати метрах от дома, спиной к Маку, стояли двое с обрезами в руках, причем вели себя спокойно и непринужденно. Говорил тот, что был пониже ростом: