Смерть Канарейки - [58]

– А это восклицание «о, господи!» мог произнести либо Мэнникс, либо Линдквист, если только, конечно, Кливер его слышал, – добавил Маркхэм.

– Он, бесспорно, слышал его, – сказал Ванс. – Кто-то в квартире призывал небеса около полуночи. У Кливера не хватит фантазии, чтобы придумать такой потрясающий эффект.

– Но если Кливер в самом деле слышал голос, – запротестовал Маркхэм, – то он автоматически исключается из числа тех, на кого падает подозрение.

– Вовсе нет. Он мог услышать его после того, как вышел из квартиры, и только тогда осознать, что во время визита там прятался кто-то еще.

– Ваш человек находился в стенном шкафу, вероятно?

– Да, конечно… Вы знаете, Маркхэм, ведь это мог быть перепуганный Скил, выбравшийся из своего убежища и испустивший этот евангелический призыв при виде картины разгрома.

– Если исключить то, – заметил Маркхэм саркастически, – что Скил не произвел на меня впечатления религиозного человека.

– Ах, это! – Ванс пожал плечами. – Тут нечего доказывать. Нерелигиозные люди призывают бога гораздо чаще, чем христиане. Единственные твердые и последовательные теологи – это атеисты.

Хэс, сидевший в мрачном раздумье, вынул сигарету изо рта и испустил тяжкий вздох.

– Да, – громогласно заявил он, – я согласен признать, что кто-то еще, кроме Скила, пробрался в квартиру Оделл, и что Щеголь прятался в стенном шкафу. Но если это так, то тот, другой парень не видел Скила, а все это не сулит нам ничего хорошего, если даже мы узнаем, кто это был.

– Не терзайтесь по этому поводу, сержант, – посоветовал ему Ванс. – Как только вы узнаете, кто был этот второй таинственный посетитель, вы будете просто поражены тем, как просто отлетят от вас все мрачные заботы. Вы навсегда запомните день, когда нашли его. Вы будете радостно прыгать и петь, не переставая.

– Черта с два! – сказал Хэс.

Свэкер вошел с листком в руке и положил его перед прокурором.

– Архитектор только что по телефону передал этот доклад. Маркхэм проглядел его. Он был очень краток.

– Никакого просветления, – сказал он. – Стены сплошные, потайных ходов нет.

– Ах, как плохо, сержант, – вздохнул Ванс. – Вам надо бросить эту кинематографическую идею… Грустно.

Хэс что-то проворчал. Он был расстроен.

– Даже если нет никаких входов и выходов, кроме этой боковой двери, – сказал он Маркхэму, – не можем ли мы возбудить дело против Скила, раз мы теперь знаем, что в понедельник ночью эта дверь была открыта?

– Можем, сержант, но самым главным для нас будет показать, как была эта дверь сперва отперта, а потом заперта после ухода Скила. А Эйб Рубин уцепится за это во что бы то ни стало. Нет, лучше нам пока подождать и посмотреть, что будет дальше.

Дальше произошло следующее. Свэкер вошел и сообщил сержанту, что его немедленно хочет видеть Сниткин. Сниткин вошел, очень взволнованный, в сопровождении морщинистого, плохо одетого маленького человека лет шестидесяти, который казался напуганным и смущенным. В руках у сыщика был маленький пакетик, завернутый в газету, который он с торжественным видом положил перед сержантом.

– Драгоценности Канарейки, – объявил он. – Я проверил по списку, который дала мне горничная, они все тут.

Хэс рванулся вперед, но Маркхэм уже развязывал пакет торопливыми руками. Когда бумага развернулась, перед нами лежала небольшая кучка сверкающих безделушек – несколько колец тонкой работы, три великолепных браслета, искусно отделанный лорнет. Все камни были крупные, хорошо отшлифованные. Маркхэм поднял на Сниткина вопросительный взгляд, и тот объяснил, не ожидая вопросов.

– Этот человек, Поттс, нашел их. Он дворник и говорит, что нашел их в мусорном ящике на 23-й улице возле Флитирон Билдинг. Он говорит, что нашел их вчера днем и взял домой. Потом он испугался и отнес их в полицию.

Поттс заметно дрожал.

– Все так, сэр, все так, – уверял он с заискивающей поспешностью. – Я всегда заглядываю во все сверточки, которые нахожу. Я думал, что это ничего, если я возьму их домой, сэр. Я не собирался их прикарманивать. Я всю ночь беспокоился, а утром, как только освободился, понес их в полицию.

Он так яростно содрогался, что я испугался, как бы он не распался на куски тут же на месте.

– Хорошо, Поттс, все в порядке, – ободряюще сказал Маркхэм. Затем он обратился к Сниткину. – Отпустите его, только запишите сперва его полное имя и адрес.

Ванс изучал газету, в которую были завернуты драгоценности.

– Послушайте, милейший, – спросил он, – это та самая газета, в которой вы их нашли?

– Да, сэр. Та же самая. Я ничего не трогал.

– Хорошо.

Мистер Поттс с громадным облегчением удалился, волоча ноги, в сопровождении Сниткина.

– Флитирон Билдинг находится напротив Стюйвезент-Клуба, – заметил Маркхэм, нахмурившись.

– Верно, – Ванс указал на левое поле газеты, – и вы легко заметите, что на этом вчерашнем «Геральде» имеются три прокола, несомненно, оставленные шпильками деревянного зажима, точно такого, какие есть в читальном зале клуба.

– У вас хорошее зрение, мистер Ванс, – сказал Хэс, рассматривая газету.

– Я это проверю. – Маркхэм со злостью нажал кнопку. – В Стюйвезент-Клубе газеты сохраняются в течение недели.