Смерть Канарейки - [17]

– Нет. За ней зашел один малый.

– Вы знаете этого малого?

– Я видел его пару раз, когда он заходил к мисс Оделл, но я не знаю, кто он такой.

– Как он выглядел? – Маркхэм задал вопрос с нетерпеливой поспешностью.

Описание спутника девушки, которое дал Спайвли, совпадало с описанием человека, провожавшего ее домой, данным Джессапом, хотя Спайвли был более многословным и менее точным, чем Джессап.

Очевидно, мисс Оделл ушла в семь и вернулась в одиннадцать с одним и тем же человеком.

– А теперь, – сказал Маркхэм, особенно выделяя свои слова, – я хочу знать, кто еще заходил к мисс Оделл в промежуток после ее ухода до десяти часов, когда ваше дежурство кончилось?

Спайвли был удивлен этим вопросом, он в недоумении поднял и свел свои низкие изогнутые брови.

– Я не понимаю, – пробормотал он, – как можно было зайти, когда, ее не было?

– Но кто-то все-таки заходил? – сказал Маркхэм. – И он вошел к ней в квартиру и оставался там до одиннадцати часов.

Глаза юнца полезли на лоб и рот широко открылся.

– Господи боже, сэр! – воскликнул он. – Так вот как ее убили. Ее поджидали в засаде.

Он резко остановился, внезапно осознав свое место в таинственной цепи событий, приведших к убийству.

– Но ведь никто не входил к ней в квартиру, пока я был на дежурстве, – испуганно выпалил он. – Никто. Я не отходил от щита с того времени, как она ушла, до конца смены.

– Мог кто-нибудь пройти через боковую дверь?

– Как? Она была открыта? – Спайвли был поражен. – Она никогда не бывает открыта вечером. Привратник запирает ее в шесть часов перед своим уходом.

– А вы не отпирали ее вчера вечером для чего-нибудь? Подумайте хорошенько.

– Нет, сэр. – Он убедительно покачал головой.

– И вы утверждаете, что никто не прошел в квартиру через парадную дверь после ухода мисс Оделл?

– Утверждаю. Я вам говорю, что ни разу не отошел от щита, и никто не мог пройти мимо меня, чтобы я этого не заметил. Был, только один человек, который зашел и спросил ее…

– Ага! Так кто-то все-таки заходил! – воскликнул Маркхэм. – Когда это было? И как? Соберитесь с мыслями, прежде чем ответить.

– Да ничего особенного не было, – уверял его искренне запуганный юнец. – Просто малый, который вошел, позвонил в ее дверь и ушел обратно.

– Предоставьте нам судить, было тут что-нибудь особенное или нет. – Маркхэм говорил холодным повелительным тоном. – Когда он заходил?

– Около половины десятого.

– А кто он такой?

– Молодой парень, которого я видел несколько раз, когда он навещал мисс Оделл. Я не знаю, как его зовут.

– Расскажите мне подробно, как это было, – настаивал Маркхэм.

Спайвли опять с трудом вздохнул и облизал пересохшие губы.

– Было как будто так, – начал он с усилием. – Этот парень вошел и стал прохаживаться по холлу, я сказал ему: «Мисс Оделл нет дома». Но он сказал: «Я все-таки позвоню, чтобы быть уверенным». В эту минуту мне понадобилось отвечать на вызов и я ему ничего не сказал. Он позвонил у ее дверей и постучался, но ему, конечно, никто не ответил, и он сейчас же вернулся и сказал: «Кажется, вы были правы». Потом он дал мне полдоллара и ушел.

– Вы действительно видели, как он уходил? – в голосе Маркхэма послышались нотки разочарования.

– Конечно, я видел, как он уходил. Он остановился в парадном и закурил сигарету. Потом он открыл дверь и свернул в сторону Бродвея.

– Друг за другом с розы спадают лепестки, – послышался с тахты голос Ванса. Он зевнул. – Очень интересная ситуация.

Маркхэму не хотелось расставаться с верой в преступные наклонности единственного посетителя, приходившего около половины десятого.

– Можете вы описать этого человека? – спросил он.

Спайвли выпрямился и в его ответе послышался энтузиазм, показавший, что он обратил на посетителя особое внимание.

– Он хорошо выглядел, может быть, лет тридцати. На нем был вечерний костюм, шелковая рубашка и лаковые туфли.

– Что, что… – переспросил Ванс с проворным энтузиазмом, – шелковая рубашка под вечерний костюм? В высшей степени необычайно.

– О, все, кто любят хорошо одеться, носят их, – пояснил Спайвли со снисходительной гордостью. – Так модно одеваться на танцы.

– Что вы говорите – в самом деле? – Ванс казался ошеломленным. – Я должен это проверить… А, кстати, когда этот законодатель мод в шелковой рубашке остановился у двери, не достал ли он сигарету из длинного плоского серебряного портсигара, который вытащил из нижнего кармана жилета?

Юнец поглядел на Ванса с восторженным изумлением.

– Откуда вы знаете? – воскликнул он.

– Простое совпадение, – объяснил Ванс, возвращаясь в лежачее положение, из которого вышел при описании посетителя. – Большие металлические портсигары как-то очень вяжутся с шелковыми рубашками под вечерний костюм.

Маркхэм, явно раздраженный вмешательством Ванса, резко перебил его, обратившись к телефонисту с просьбой продолжать описание.

– Волосы у него были гладко зачесаны назад, – продолжал Спайвли, – и довольно длинные, но пострижены по последней моде. У него были короткие усы, в петлице большая красная гвоздика, а на руках замшевые перчатки.

– Господи боже! – пробормотал Ванс.

Маркхэм, которого неотступно преследовали мысли о ночных клубах, нахмурился и глубоко вздохнул. Наблюдательность Ванса явно направила его мысли все в ту же сторону.