Смерть как перемена жизни - [38]
Сегодня есть некоторые, скажем, тайные общества: они оберегают всевозможные древние символы. Они сделали бы лучше, если бы, понимая потребности своего времени, превратились в центры, где исследовались бы советы умерших. Это бесконечно значительно! Ибо человечество не пойдёт вперёд, если оно не осознает, что Божественно–духовное начало действует в развитии в течение всей нашей жизни; мы не получаем законченности в двадцать лет.
Здесь я хотел бы обратить ваше внимание на следующее: в прежние времена эволюции человечества дело обстояло так, что люди исключительно благодаря своему физическому телесному развитию в течение всей своей жизни ощущали, что они душевно–духовно развиваются. Подобно тому, как в настоящее время человек лишь в период половой зрелости, иначе говоря, до двадцати дет чувствует, что его душевно–духовная жизнь развивается параллельно с его физически–телесной жизнью, так в очень древние эпохи он и на сороковом году, и в пятидесятые годы своей жизни чувствовал зависимость душевно–духовного от физически–телесного. Однако, начиная примерно с тридцать пятого года, поскольку тело тогда вступало в стадию обратного развития, — если человек ещё сохранил способность к развитию, — итак, с тридцать пятого года развивались именно духовные силы, к которым человек не приходит, если не даёт им расти посредством духовной науки. Раньше стариков уважали, ибо знали: в них раскрывается нечто такое, что ещё не может раскрыться в молодом возрасте. Я обращал внимание на то, что человечество становится всё более и более молодым. Если мы вернёмся в праиндийскую культуру, то тогда было так, что люди до пятидесяти лет сохраняли способность развития. В древнеперсидской культуре они сохраняли эту способность до сороковых годов, в египетско–халдейской культуре — до тридцатипятилетнего возраста. Когда в пятнадцатом веке завершилась греко–римская культура, люди сохраняли способность развиваться лишь до двадцативосьмилетнего возраста. Какой человек наиболее характерен для настоящего времени, этой эпохи материального развития? Видите ли, это был бы человек, целиком и полностью отвергающий душевные побуждения к духовному развитию, человек, который принимает только то, что втекает в него извне, принимает то, что предоставляет ему современность.
Представим себе в идеале некую, скажем, фигуру, особенно характерную для современности. Это была бы такая личность, которая ничего не усвоила из курса нашей интеллектуальной гимназии, — ибо там воспринимают старое, древнее, там человек всё же душевно пробуждается, — эта личность принимала бы в себя только то, что подступает к человеку извне. Это человек, самостоятельно выбившийся в люди, человек, делающий самого себя, selfmademan, который обычно принимает в себя то, что он в чувствах, в ощущениях и в мыслях переживает из действительности. Он, с седьмого, восьмого, девятого года жизни вырастает, будучи проникнут известной негативной социальной волей к противодействию правящим классам; он не хочет «тянуть сани» для кого–то, имеющего титул или власть. Он не посещал греко–латинскую школу, а учился исключительно у жизни. Затем он получил профессию юриста, подобную адвокатской. Не потому, что он изучал адвокатуру, юриспруденцию, но благодаря тому, что практически освоил это дело в канцелярии, и получил признание. Всё то, что подступало к нему до его двадцать седьмого года жизни, подступало не каким–либо необычным образом, не путём повторения древней культуры; подступало то, что несла ему современность. В двадцать семь лет он был избран в парламент. Тогда он выступил перед современниками, и, поскольку он до сих пор развивался самостоятельно, он, предоставив себя людям, не предполагал дальнейшего своего развития. Будучи в парламенте, можно стать министром. Развитие тут, по мнению наших современников, ни к чему; иначе люди скажут, что человек противоречит сам себе, что раньше он говорил нечто иное, нежели теперь, что теперь он противоречит сам себе. Есть ли такие люди в современности? Знаете ли вы одного особо характерного человека, который является как бы концентрированным экстрактом нашей современности? Это Ллойд Джордж. Сегодня нельзя постигнуть своеобразие некоторых современников, если упустить из виду эти вещи, если не рассматривать своеобразие человека таки образом. Ллойд Джордж — человек, который сам себя сделал. До двадцати семи лет он воспринимал только то, что преподносила ему современность; но поскольку он не имел внутренних душевных побуждений, его развитие остановилось на двадцать седьмом году. Его избрали в парламент. Ллойд Джордж в парламенте: он сидит там, скрестив руки, сидит со своими, слегка скошенными внутрь глазами, и постоянно парирует, следя за слабостями своих противников. Затем премьер–министром становится Кэмпбелл Баннерман. Спрашивают: что же делать с Ллойд Джоджем? Он критикует всё, что делается в министерстве! — Что делать? Его берут в министерство; внутри он становится менее оппозиционен, чем снаружи. Он становится министром. Обнаруживается, что он и в этой ситуации осваивается в кратчайшие сроки; ведь он по праву представитель нашего времени. Люди, конечно, спрашивают, какой же портфель мы дадим Ллойд Джорджу? — Ведь дело в том, что он очень способный человек. Так они соглашаются дать ему то, в чём он не разбирается: портфель (
