Смерть как искусство. Том 2. Правосудие - [24]

– Ну а ты что молчишь? – обратился к ней следователь. – Есть соображения?

– Два, – кивнула Настя. – Можно начинать?

– Валяй, – разрешил Блинов. – Ишь ты, целых два… Богато живешь, Каменская.

– Первое, – начала она. – У меня есть основания считать, что Лесогоров знал что-то нелицеприятное о ситуации в театре и пытался разобраться. Вполне возможно, что именно поэтому его и убили. Я вам докладывала…

– Да-да, помню, – нетерпеливо дернул рукой Блинов, – можешь не повторяться. Вы со Сташисом провели здесь кучу времени, а толку – ноль. Ты что, собираешься продолжать свое бесполезное ковыряние в театральных дрязгах?

– Собираюсь, – Настя с вызовом вздернула подбородок. – Это моя работа, если вы помните. Теперь второе. Если Зарубин прав и оба преступления направлены на срыв постановки пьесы Лесогорова, то надо немедленно прекратить работу над спектаклем, иначе будут еще жертвы. И я даже примерно представляю себе, кто именно.

– Да? – с интересом переспросил следователь. – И кто же?

– Два актера, исполняющие главные роли: Никита Колодный и Михаил Арцеулов. И еще народная артистка Арбенина. Арбенина – мега-звезда, ее в принципе заменить некем, Арцеулов тоже очень известный, очень популярный актер, на него сделана ставка. Колодный не такой звездный, конечно, но и у него, и у Арцеулова главные роли, и если вводить на эти роли других актеров, будет потрачено много времени. Никто на это не пойдет, над спектаклем уже и без того работают больше двух месяцев, а мне объясняли, что это чересчур долго, при нормальном раскладе за это время обычно выпускается уже собранный, готовый спектакль. Одним словом, Николай Николаевич, надо сделать две вещи: предупредить актеров, чтобы были осторожнее, и добиться прекращения работы над «Правосудием». Хотя бы на время, пока преступник не будет найден.

– Пока… на время, – проворчал Блинов. – И откуда в тебе столько оптимизма? А если мы его вообще не найдем? Костюмы проверили – пусто. Значит, опять все снова-здорово, сто человек из театра и девятьсот зрителей, которых ты никогда в жизни не установишь и не найдешь. Как ты будешь в таких условиях убийцу вычислять? Зарубин, тебе что-нибудь удалось выяснить?

– Ничего, – понуро признался Сергей, которому поручено было опрашивать работников театра, не видел ли кто-нибудь накануне вечером чего-то подозрительного. – Но я пока не всех опросил. Народ еще подтягивается. Видно, придется здесь до самого вечера просидеть.

– Посидишь, не переломишься, – доброжелательно ответил Блинов. – Кстати, откуда у тебя в голове появилась эта бредятина насчет срыва постановки?

– Но ведь все же сходится тютелька в тютельку!

– А мотив? Ну где тут может быть мотив? Кому может помешать постановка какой-то там пьески? – не уступал следователь. – И потом, это нерационально. Вот Каменская мне популярно объяснила, что постановка осуществляется на спонсорские деньги. Нет денег – нет постановки. Так, Каменская?

– Так, Николай Николаевич, – согласилась Настя.

– Ну, и чего проще: уберите спонсора – и не будет никакой постановки. Зачем огород-то городить?

А ведь верно! Настя даже подпрыгнула на месте.

– Точно! – выпалила она. – Куда эффективнее убрать спонсора. Но спонсор – бизнесмен, причем не бедный, он ходит с охраной, его так просто не уберешь, это надо киллера нанимать. А киллер – это деньги. Ну, и связи, возможности. Отсюда вывод: наш преступник – непрофессионал, он не умеет обделывать такие делишки, не знает, с какого конца взяться за решение своей задачи, то есть будет действовать по-дилетантски. А это значит, что я права: будут новые жертвы, если не остановить работу над спектаклем. Он не уймется, и действовать он будет тупо и однообразно.

Блинов долго молча смотрел на нее, потом переменил положение рук, скрестив их на груди.

– Ладно, – наконец сказал он, – уговорила.

– Вы не понимаете, о чем говорите, – мягко улыбнулся директор-распорядитель Бережной. – Мы не можем закрыть спектакль.

– Почему? – строго вопросил Блинов.

– Потому что это деньги. Это живые деньги, которые мы получим после премьеры. И на эти деньги мы сможем поставить еще два-три новых спектакля, причем пригласить для постановки известных хороших режиссеров и заплатить им достойный гонорар. Нет, нет и нет, на закрытие «Правосудия» мы не пойдем ни при каких условиях.

– Но ведь люди в опасности!

– Это вам так кажется. И потом, ваша работа в том и состоит, чтобы защитить их. Вот и защищайте. Лично я больше чем уверен, что ни один человек больше не пострадает.

– Это почему же, позвольте спросить? – Следователь недобро прищурился. – Уж не потому ли, уважаемый Владимир Игоревич, что вы лично прекрасно знаете убийцу и в курсе его планов. Нет?

Бережной и при этом резком выпаде не утратил своей безмятежности. Было очевидно, что его не так-то просто вывести из себя. «Или он и в самом деле отличный актер? – подумал Блинов. – Каменская что-то говорила на этот счет…»

– Нет, Николай Николаевич, – спокойно ответил директор. – Я не знаю, кто убийца, и я не в курсе его планов. Но я знаю театральную среду, знаю актеров. Преступник – человек со стороны, для меня это совершенно очевидно, а коль так – он не может иметь никаких мотивов для срыва постановки. И это означает, что наши актеры в полной безопасности. Я вас убедил?