Смерть империи - [28]

«Я был откровенен, разъясняя свой взгляд на советский строй и советскую политику. Это вовсе не должно было удивлять советских руководителей, которые никогда не ведали сдержанности, выражая свое мнение о нас. Однако это не означает, что мы неспособны вести дела друг с другом… На самом деле, в наш ядерный век, сам факт, что между нами есть различия, делает куда более необходимым, чтоб мы стали говорить друг с другом».

Мы надеялись, что Рейган произнесет эту речь до Рождества, и — после множества переделок и обсуждений — текст был готов к середине декабря, однако составители расписания в Белом Доме несколько раз откладывали ее без каких–либо четких объяснений. Гораздо позже я узнал, что виновником этих задержек был калифорнийский астролог Нэнси Рейган, В конце концов, речь была произнесена 16 января 1984 года.

Задержка вреда не сделала. Речью предусматривалась закладка основы долгосрочной политики, и мы не ждали немедленного ответа из Москвы. Советники президента с самого начала предпочитали декабрь, желая свести к минимуму склонность прессы видеть в документе элемент кампании. Речи, произнесенные в 1984–ом, году выборов, полагали они, скорее сочтут вызванными политическими соображениями, чем те, что прозвучат в 1983–ом.

Многие американские обозреватели и в самом деле отвергли речь как предвыборную риторику, однако, подозреваю, точно так же они отнеслись бы к ней, прозвучи речь в декабре 1983 года. В те времена Нэнси Рейган настойчиво убеждала мужа вести переговоры с Советским Союзом, с тем чтобы Рональд Рейган вошел в историю в качестве «мирного президента». И — кто знает? — возможно, ее астролог был прав. В конечном счете политике, зародышевые основы которой были заложены этой речью, предстояло сработать так, как нам и не грезилось в самых безумных мечтаниях.

Подготовка к Женеве

Все это происходило более чем за год до избрания Горбачева, но начиная с 16 января 1984 года мы располагали озвученными предложениями, не утратившими своего значения вплоть до той поры, когда Советский Союз рухнул. Тем не менее, внутри администрации Рейгана было много споров об особенностях политики, прежде всего тех, что имели отношение к сокращению вооружений и обузданию советской военной активности в третьих странах. Имелось куда более широкое согласие в том, что касалось прав человека и необходимости добиваться от СССР более открытого общества, однако многие сомневались, что Советы поддадутся нажиму в этом плане, были и такие, кто не понимал, какое отношение эти вопросы имеют к проблемам сокращения вооружений и агрессивного поведения Советов.

В течение 1984 года СССР отказывался вести переговоры о сокращении вооружений, и мы выискивали такой предмет для обсуждений, который помог бы сломать лед. Возобновление соглашения о культурном и образовательном обмене, которое администрация Картера позволила себе отбросить сразу после вторжения в Афганистан, казалось предпочтительнее всего, и мы проталкивали новое соглашение, которое предполагало бы еще большее число индивидуальных поездок и более оживленный туристический обмен, чем прежде. В июне Рейган обозначил наши предложения в речи на конференции американцев, заинтересованных в развитии американо-советских обменов, устроителями которой были нью–йоркская «Карнеги корпорэйшн» и вашингтонский Центр Вудро Вильсона. Заключительные слова президента в ней рождали ноту оптимизма тогда, когда исторические перспективы американо–советских отношений, казалось, подернуло мраком:

«Может показаться невероятным мечтанием мысль о том, что когда–нибудь американские и советские граждане всех профессий и любого образа жизни станут свободно путешествовать туда и обратно, гостить друг у друга в домах, отыскивать себе друзей и коллег по работе, совместно работать над всевозможными проблемами и, коли того захочется, сидеть ночи напролет, толкуя о смысле жизни и различных способах видеть окружающий нас мир.

… Я не верю, будто это невероятное мечтание, и не думаю, чтоб вы тоже считали его таким».

Когда Горбачев дал согласие встретиться с Рейганом в Женеве, я сообразил, что нам следует более определенно заняться прекращением вмешательства СССР и США в локальные войны. Мы разработали конкретные предложения по сокращению вооружений, расширяющимся контактам и гарантиям прав человека, однако мы никогда точно не указывали, как представляем себе уменьшение военной конкуренции между нами в третьих странах. В частности, мы не давали четких заверений в том, что лишим военной поддержки стороны, участвующие в конфликтах третьего мира, если Советский Союз сделает то же самое.

Внимание общественности, казалось, по–прежнему было приковано к переговорам о контроле за вооружением и различным горячим войнам, в какие был прямо либо косвенно вовлечен СССР Предложение Рейгана о создании в космосе стратегического оборонного щита, названное администрацией СОИ (Стратегической Оборонной Инициативой), а критиками прозванное «Звездными Войнами», кое–кому показалось не только скоропалительным и плохо подготовленным, но чуть ли не препятствием для соглашений по контролю за вооружением.