Смерть и Золотой человек - [47]

В результате экспериментов Г. М. Элинор, в черной юбке и алой блузке, напоминала персонаж из «Пера Понта». Бетти, в белом, была похожа на Маргариту из «Фауста». Капитан Доусон, сидевший в одной из крошечных лож и небрежно закинувший ноги на загородку, был просто капитаном Доусоном, и никем другим.

— Неплохо, неплохо, — ворчливо заметил Г. М. — Вы говорили, в полу на сцене есть люк?

— Их два, — сообщила Бетти. — Флавия обожала всякие сценические эффекты. Люки почти незаметны даже вблизи, потому что их скрывает рисунок ковра.

— Угу. Куда они ведут?

— В нижний этаж. Там расположены две гримерные — рядом с комнатами слуг.

— Занавес есть?

Элинор подошла к сцене, запрыгнула на нее и исчезла за аркой. Раздался щелчок, и сверху спустился киноэкран, к которому снизу для утяжеления был привязан грузик. Из-за кулис послышалось сдавленное ругательство. Экран рывками пополз вверх, и его заменили две кулисы из серого шелка; они выползли с двух боков и соединились посередине.

— Пожалуйста! — крикнула Элинор, высовываясь из-за кулис. — Если хотите закрыть камин, это тоже можно сделать, есть еще задник.

Г. М. все возился с освещением. Мигание раздражало глаз. Однажды весь свет зажегся одновременно, и Бетти возмутилась. Включая подсветку, Г. М. поймал на себе взгляд Ника.

— Если вы меня преследуете, — злорадно заметил Г. М., — то напрасно!

На самом деле, как огорченно отметил про себя Ник, все, кроме Бетти, отреагировали на его приход довольно прохладно.

— Ах, инспектор, перестаньте быть занудой! — не выдержала Элинор. Спрыгнув со сцены, она подошла к Г. М. и взяла его под руку. — Прошу вас, хватит вопросов!

— Я не собирался ни о чем спрашивать. Просто…

— Сегодня канун Нового года. Неужели вы не можете хоть на один день забыть о делах? Выпейте! Или вы не пьете?

— Конечно пью. Я только…

— Слушайте, инспектор прав, — заметил капитан Доусон. Он сбросил ноги с ограждения и встал. — Что толку притворяться? Мы все равно не уйдем от неприятностей. Задавайте вопросы, старина. Я знаю, что Элинор вам поможет.

— Нет, не помогу, — капризно возразила Элинор и тут же попыталась умаслить Ника: — Инспектор, милый! Прошу вас! Ну, побудьте хоть немного умницей!

Ник набрал в грудь побольше воздуха. Он чувствовал, как в организме разливается желчь.

— Отлично, — заявил он, — я сдаюсь. К черту все! — Он вынул из кармана блокнот, и только инстинктивная осторожность помешала ему швырнуть блокнот через всю комнату. — Как вы и говорите, сегодня канун Нового года. Если вы думаете, что я не хочу радоваться так же, как и вы… Впрочем, не важно. Хватит вопросов! Больше ни у кого ни о чем не спрошу, что бы ни случилось! Если я могу как-то помочь вам с представлением, я к вашим услугам.

Элинор просияла.

— Милый! — ликующим голосом произнесла она. — Так-то лучше! Значит, вы уже слышали? Наш Гомер… — она сжала плечо Г. М., — собирается стать Великим Кафузалумом! Мы собираемся загримировать его настоящим индусом, тогда дети ничего не узнают.

— Отлично! Чем я могу помочь?

Элинор задумалась.

— Сейчас мы покажем Гомеру, как поднимаются люки. Надеюсь, что вы с Бетти не наделаете глупостей; вы понимаете, что я имею в виду?

Элинор не шутила и не лукавила. Вид у нее был самый серьезный. Снова развернувшись, она подвела Г. М. и капитана Доусона к сцене и продолжала так, словно ее и не прерывали:

— Вы слышали, что сказала Бетти. Люков два. Один слева и один справа. Тот, что слева, простой — то есть крышка откидывается на петлях. Подниматься или спускаться можно по веревочной лестнице. Но тот люк, что справа, очень забавный, к нему прилагается механизм, действующий как лифт. Внизу есть рукоятка и лебедка. Если стать на крышку, можно двигаться вверх и вниз. Гомер, предупреждаю: надо, чтобы ваше представление прошло замечательно. Мисс Клаттербак очень глазастая и собаку съела на разных фокусах. Ее дядюшка во времена короля Эдуарда был личным другом самого Дж. Н. Маскелайна,[3] и она этого не забыла.

Г. М. бросил странный взгляд на Ника, когда Элинор уводила его прочь, таща с другой стороны капитана Доусона. Ник слышал, как они, смеясь и ругаясь, спускаются по узкой веревочной лестнице и исчезают под сценой.

Бетти в продолжение всего разговора не произнесла ни слова. Она стояла за стойкой и рьяно начищала полированную столешницу тряпкой.

Когда все ушли, в полутемном круглом театре воцарилась тишина. Ник подошел к стойке и взобрался на барный табурет.

Молчание.

Отложив тряпку, Бетти круто повернулась к полкам с бутылками. Она отвернула крышку, налила в бокал виски и подтолкнула к нему вместе с сифоном.

— Как я вас понимаю! — сказала она, не отрывая глаз от столешницы. — Вот, выпейте.

— В половине одиннадцатого утра?

— Виски вам не повредит. Наоборот, поможет.

Ник медленно покрутил бокал, не поднимая его. Он отчаянно пытался придумать подходящую тему для разговора. Бетти снова принялась вытирать стойку. Ник заметил, что здесь опять стоит блюдце, полное картофельных чипсов; и тут он кое о чем вспомнил.

— Мистер Нейсби будет на сегодняшнем представлении? — спросил он.

— Да, естественно. Он всегда бывает на них. А что?