Смерть и Золотой человек - [36]

— Извините, сэр, — вмешался стоящий в дверях Ларкин. И Ник, и Г. М. подняли голову; на лице последнего явственно проступило тоскливое выражение.

— Да?

— Если позволите, чай подадут в гостиную через десять минут.

— Хорошо. Которая комната гостиная?

— В восточном стиле, сэр. Разрешите также спросить… — Ларкин замялся. — Сегодня можно будет прибраться в столовой, чтобы здесь можно было есть, как обычно?

— Нет, сынок, нельзя, — отозвался ворчливый голос Г. М. из облака сигарного дыма.

— Простите, сэр?

— С разрешения инспектора я позволю себе предположить следующее: пройдет много-много времени, прежде чем столовой снова можно будет пользоваться по назначению. Можно сказать и так: в ней можно будет есть, когда рак на горе свистнет и у бильярдных шаров вырастут бакенбарды. Вам ясно?

— Очень хорошо, сэр, — сказал Ларкин и вышел.

Г. М. по одной осмотрел улики, обнаруженные в карманах жертвы.

— Стеклорез, — объяснил Ник, — точно принадлежит вору. Перочинным ножом он вырезал картину из рамы. Пырнули Стэнхоупа не им; на перочинном ноже нет крови, и потом, лезвие слишком толстое.

— Да, — без выражения отозвался Г. М. — Да. Толстое.

— Полоски пластыря он наклеивал на стекло; он закреплял маленькие кусочки так, чтобы стекло не выпало. — Ник жестами проиллюстрировал действия грабителя. — Но я бы хотел привлечь ваше внимание еще к одному странному обстоятельству.

— Какому?

— Возьмите рулончик пластыря и посмотрите… Вот здесь, сверху! Погодите! Вот лупа, которую я утром взял в библиотеке.

Он протянул Г. М. лупу. Сэр Генри, перекатив сигару в угол рта, взял рулончик и посмотрел сквозь увеличительное стекло на кончик ленты.

— Кровь! — сказал он.

Ник кивнул:

— Да, сэр. Кровь. Достаточно легко воспроизвести все, что здесь случилось. Однако не удается понять, зачем все было сделано… Итак, убийца ударил мистера Стэнхоупа ножом. Потом ногой — когда он уже лежал на полу. А потом, когда мистер Стэнхоуп был без сознания, убийца вынул у него из кармана липкую ленту и отрезал кусок окровавленным ножом для фруктов. Именно так.

— Гм… да. Я и сам склонен так считать, сынок.

— Но зачем убийце понадобился липкий пластырь? Почему он отрезал полоску?

— Опять «зачем» и «почему». Угу.

Вернув Нику пластырь и лупу, Г. М. вынул изо рта сигару и осторожно положил ее на край стола; вверх поползла струйка серого дыма. Поднеся руки к вискам, Г. М. погладил себя по лысине.

Ник раскладывал вещественные доказательства.

— Одежда, по словам камердинера мистера Стэнхоупа…

— Дайте подумать! — внезапно заревел Г. М. — Бога ради, не мешайте!

Некоторое время он был погружен в глубокие раздумья, постукивая кончиками пальцев по черепу.

Потом он встал и без всякого выражения оглядел следы, оставленные серым порошком для снятия отпечатков пальцев. Следы начинались от стены, у которой стоял буфет. Г. М. же смотрел в противоположный угол.

С трудом встав с кресла, он вперевалку направился туда и осмотрел портрет Карла IV кисти Веласкеса, висящий слева от камина. Затем перевел взгляд на «Голгофу» Мурильо над камином. Внимательно изучив «Молодую колдунью», Г. М. оживился и как-то глуповато хрюкнул.

— Кто покупал эту картинку? — с ужасом в голосе спросил он. — Ей самое место в борделе!

— Она — произведение искусства.

— Только не для меня. — Склонив голову набок, Г. М. разглядывал «Молодую колдунью». — У меня ум простой и прямой.

Черта с два, подумал Ник. Интересно, что старик замышляет?

— Картину подарили Флавии Веннер, — сказал он вслух.

— А, понятно. Той девице, которой принадлежал дом. У меня чувство, будто ее дух все еще витает здесь.

Г. М. повернулся на каблуках. Лицо его по-прежнему оставалось невозмутимым. Упершись кулаками в бедра, он еще раз, прищурившись, оглядел издали буфет.

— Послушайте, сынок. На буфете была дорожка?

— Что?

— Дорожка — ну, вы знаете. Такая узкая полоска ткани, которую всегда кладут на столы и буфеты, чтобы не царапалась поверхность.

— Нет, дорожки не было. Я уверен. Почему вы спрашиваете?

Г. М. махнул толстой, словно ласт, рукой:

— Вам не кажется странным, что столовое серебро валяется на полу как-то очень уж компактно? Да, несколько круглых вещиц откатились в сторону. Но посмотрите на тяжелые предметы. Похоже, когда Стэнхоуп и убийца схватились, кто-то из них случайно потянул за конец дорожки, и все, что стояло на полке, полетело на ковер. Или… кстати, что-нибудь поцарапалось?

— Да, кое-что.

Г. М. оглянулся через плечо на камин. Затем посмотрел наискосок, снова на буфет. На лице его мелькнуло изумление, но потом оно снова разгладилось и стало непроницаемым, как всегда.

— Знаете ли, — заявил он, — это все меняет.

— Что меняет?

— Ни за что не догадаетесь, — ответил Г. М.

Любопытство переполняло Ника. Он уже собирался взорваться вопросами, когда их прервал негромкий стук в дверь.

— Я решила вначале постучаться, — заявила Кристабель Стэнхоуп, — на случай если вы измеряете следы или делаете еще что-нибудь в том же роде. Можно войти?

Она говорила высоким, тонким, звонким голосом. С того момента, как Ник услышал странный голос и увидел руки Кристабель, он снова заподозрил неладное. Хозяйка дома была не похожа на саму себя — всегда такую спокойную, умиротворенную, улыбающуюся.