Смерть и корысть - [20]

Возня за стеной сопровождалась нечленораздельными возгласами и короткими отрывистыми репликами, создававшими впечатление, что эти двое знают друг друга, — и все это под аккомпанемент ударов, которые сыпались на бедную женщину. А она почему-то не сопротивлялась, словно это не было для нее неожиданностью.

Бывает, что любовники предельно жестоки в своих чувствах и достигают желанного пароксизма страсти прямо-таки зверскими методами.

Наконец недостойный любовник или кто бы он ни был перестал терзать Луизу, оставив ее в полной неподвижности. Глаза у несчастной чуть не вылезли на лоб, живот и ноги перетягивала крепкая нейлоновая веревка, которой она была привязана к спинке кровати.

Пережитое потрясение словно сконцентрировалось в ее застывшем взгляде, испуганном и неподвижном, — никогда еще Де Витису не доводилось встречать такого трагического взгляда, даже у осужденных на каторгу.

Вот нападавший снова появился перед окуляром, огляделся, подошел к окну и опустил жалюзи — словно занавес над ужасной сценой. Де Витис поспешно закрыл потайную дверцу бюро; он решил ничего не предпринимать до завтра. За ночь ему непременно что-нибудь придет в голову, а у Луизы, конечно же, будет возможность привести себя в порядок, чтобы как можно скорее заблистать прежней красотой.

10 За три минуты до конца матча. Меткая поговорка. В подлунном мире. Где все кончается?

Боже мой, как оконфузилась «Генуя»!

«Драма случилась в предпоследний день чемпионата, за три минуты до конца матча. Бомбардир «Генуи» Роберто Пруццо, которого руководство клуба, лелея честолюбивые планы и испытывая нажим болельщиков, в прошлом году отказалось уступить за два с лишним миллиарда, пробил штрафной прямо в объятия вратаря, как последний мальчишка…»

Раскрыв газету так, чтобы лица и ноги игроков, заголовки и турнирные таблицы, относящиеся к любимой команде, можно было охватить одним взглядом, Берарди смакует спортивное приложение, хотя утро уже на исходе. Де Витис пока не появился, но почитать спокойно все равно не дают: то и дело его зовет к себе Конти. «…Все ожидали, что «Интер», даже не имея концепции игры, все равно забьет гол, но никто не думал, что это ему так легко удастся; динамичная игра Мальвити в обороне, техничность Пардини были сведены на нет неповоротливостью Гарена, и мощный удар Васкона команда встретила какой-то бестолковой суетой…» Чтобы не потерять нить повествования, Берарди водит пальцем но строчкам и комментирует вслух наиболее выразительные места в тексте.

Утро выдалось прямо-таки мучительное; явившись на службу, Конти — а сегодня он пришел очень рано, почти одновременно с самим Берарди — без конца спрашивает, на месте ли Де Витис, и вообще вызывает по разным пустякам, а на деле только затем, чтобы опять задать все тот же вопрос. Берарди сорок лет служит в прокуратуре, он нюхом чует: здесь что-то неладно. Сегодняшнее утро не как другие. Он уже в десятый раз зашел в кабинет Конти и услышал, как тот говорит об эскорте с каким-то «превосходительством»; явно не с Де Витисом — ведь с глазу на глаз эти двое говорят друг другу «ты».

Вот он опять зовет.

Берарди секунду медлит, но это бесполезно: от сознания, что надо идти, он уже не в состоянии связывать слова в газетной статье, фразы разваливаются, превращаясь в бессмысленный набор фамилий и цифр. Кто знает, вдруг его вызывают в последний раз и потом можно будет спокойно дочитать. Он так и не разобрался, кто забил гол.

Не спеша направляется он к кабинету Конти, старый паркет всхлипывает и поскрипывает при каждом шаге, и вдруг, на полпути, из-за закрытой двери он слышит громкий, взволнованный голос заместителя прокурора. Кажется даже, что он нарочно так кричит, хочет, чтобы его слышали за дверью.

— Что? Громче, говорите громче… кто вы?

Берарди на какое-то время теряется: непонятно, с чего он так волнуется; затем решительно стучит и открывает дверь. Едва завидев его, Конти повелительным жестом приглашает войти:

— Входите, Берарди, входите.

Поневоле приходится слушать, как Конти тем же взбудораженным тоном продолжает разговор:

— Кто?.. Где?.. Кто это говорит? Откуда вы звоните?.. Наконец он наклоняется к столу и трясущейся рукой царапает в блокноте несколько строк, которые ему диктуют по телефону.

— Где, вы сказали?.. Какая улица?.. Дом среди зелени, желтый… как вы сказали? В стиле модерн? А вы уверены? Ну ладно, ладно, а все-таки, кто вы? Алло, алло, алло…

После бесплодных попыток докричаться он поворачивается к Берарди н, словно извиняясь за своего таинственного собеседника, протягивает ему листок:

— Повесил трубку… анонимный звонок… похоже, там покойник… в общем, какая-то скверная история. Так или иначе, дайте адрес телефонистке, пусть позвонит в комиссариат. Случилось это, насколько я понял, где-то возле Портовенере. Надо бы проверить. Поторопитесь, пожалуйста. И пусть меня держат в курсе. Я никуда не уйду из кабинета. — И после недолгой паузы: — Что, не пришел еще Де Витис?

— По-моему, нет, еще не пришел.

— Идите, идите.

Конти сидит после ухода Берарди, словно остолбенев. Левая рука еще сжимает телефонную трубку. Он размышляет о подозрительных совпадениях. И как часто они бывают, что называется, на пустом месте. Впрочем, бывает и по-другому.