Смерть и корысть - [11]

Он просматривает газеты и наслаждается, читая о смелом решении суда в Сарцане, — он слишком хорошо знает Де Витиса, для него это будет большой удар — когда раздается стук в дверь и в комнату заглядывает Берарди:

— Быстро, к начальству! — И подмигивает: — Он просто вне себя!

Значит, Де Витис уже прочел решение суда. Надо сказать, оно основывается на совершенно новаторском толковании статей 528 и 529. Особенно в атом месте: «…Необходимо, чтобы половой член был приведен в состояние, способствующее его активизации» — именно так! — «состояние, обусловленное его природной и физиологической восприимчивостью»…

Ничего не скажешь, судья Рампикини мыслит логически: ну прямо философ-картезианец, рассуждающий, как, впрочем, и все его единомышленники, о различных способах заклинать нечистую силу, чтобы лишний раз доказать существование ее.

Сейчас не время предаваться подобным забавам, и Конти встает, готовясь к малоприятной сцене, но у самой двери его вдруг нагоняет Нордио, направляющийся на то же совещание.

Сдержанный обмен приветствиями. Если не считать короткой переписки с целью ввести новичка в курс дела, они еще не успели познакомиться, поэтому Конти, скорее из желания сказать что-нибудь, чем из любопытства, выпаливает:

— Как ты думаешь, это из-за танцовщицы?

— Знаешь, поднимать шум по такому поводу два раза в неделю — это, по-моему, слишком.

— Почему два?

— В понедельник судья Ванджелисти в Амельо уже вынес решение по аналогичному делу.

— Опять танцовщица?

— Нет, две девушки из Ливорно.

— Они что, тоже исполняли стриптиз?

— Нет, на сей раз просто загорали без лифчиков.

— Он опротестовал решение суда?

— Поднимай выше: сделал заявление для печати.

— Не может быть!

— Как, ты не слышал? Самое настоящее заявление для печати, просто блеск; он в нем пишет, как настоящий специалист — да он и есть специалист, — об эротическом порыве к наслаждению, о необузданной свободе самовыражения, о том, что тело, освобожденное от покровов, ласкают жаждущие взгляды мужчин, наделенных здоровой сексуальностью…

— Ты даже наизусть выучил!

— Да, запомнилось; говорю тебе, это потрясающе. Я повторяю это жене, как только прихожу домой. «Изобрази девку из Ливорно», говорю ей, и она бросает свои кастрюли-сковородки и встает в позу, прислонясь спиной к буфету. и выпятив голую грудь, а я декламирую: «Вот они, бесстыжие особы, нагло выставляющие свои самые заветные сокровища на всеобщее обозрение…» Приходи как-нибудь вместе с Луизой: разыграем это вчетвером… девок из Ливорно было ведь две, да и твоей жене, кажется, тоже нравится загорать без купальника…

И, не дав ошеломленному коллеге спросить, что он имел в виду, идет дальше но коридору» торопит:

— Пошли скорее, пошли, а то Великий инквизитор озвереет.

Кто сказал, что правосудие в Италии вершится в духе самого непримиримого консерватизма? Напротив, оно наделено богатым воображением и открыто для многочисленных нововведений. Это хорошо известно Де Витису, который изводит местные судебные власти с помощью совершенно нового приема. По сути, дело сводится к тактике пинг-понга, применяемой в юридической практике. В последнее время он довел ее до совершенства, и о ней стоит рассказать подробнее.

Игра, в общем-то, простая. Пинг: судья такой-то выносит оправдательный приговор по делу об оскорблении общественной нравственности. Понг: доктор Франческо Паоло Де Витис, прокурор провинции Специя, опротестовывает приговор и берет разбирательство дела на себя, ссылаясь на буквальное толкование соответствующих статей закона. Пинг: дело рассматривается в суде второй инстанции, обвиняемый полностью оправдан за отсутствием состава преступления. Понг: прокурор Специи не сдается и снова опротестовывает вердикт, ссылаясь на необходимость предотвратить рецидивы. Пинг: областной суд снова оправдывает обвиняемого, и так далее… И если зачастую неясно, кого же считать победителем, Де Витис всегда может сказать, что победа за ним, ибо, оттянув время изматывающими процедурами и прениями, он, по крайней мере, не допустил проникновения в девственно невинные массы соотечественников очередной безнравственной продукции. В любом случае непреклонность Де Витиса наносит одержимому Дьяволом противнику серьезный ущерб, особенно если это издатель или кинопродюсер, чью работу тормозит хитроумная юридическая дуэль.

Совещание при закрытых дверях продолжается уже довольно долго, прокурор включил над своей дверью красную лампочку, что означает «не беспокоить».

Конти все еще вне себя от бесцеремонного намека, так неожиданно брошенного ему коллегой. Что он имел в виду и откуда ему известны такие интимные подробности? Возможно ли, чтобы все кругом знали больше его самого? Правда, в письме он писал Нордио о пятнах на коже у Луизы и о том, что ей полезны солнечные ванны, но это не оправдывает столь наглую выходку.

Только без пяти три Конти наконец освобождается и в задумчивости идет к лифту. У него нет даже сил, чтобы немедленно объясниться с Нордио, будет лучше, если он прежде всего выслушает жену. К счастью, завтра воскресенье, и он сможет начать свое расследование. Не взглянув на Берарди, уплетающего лепешку с помидором, он уже собирается вызвать лифт, как вдруг Де Витис из дальнего конца коридора ласковым и дружеским тоном приглашает его к себе. Конти не готов к серьезному разговору и очень неохотно возвращается в кабинет. Де Витиса словно подменили, он закрывает дверь и обращается к Конти с обезоруживающей сердечностью: