Смерть голубки - [8]

Заманить Тату в старую квартиру было несложно, тут еще и визит в консультацию подвернулся. Тата действительно ей звонила — поделиться радостью. Но о чем еще они говорили, мы знаем только с Наташиных слов. Думаю, это она, а не Тата, настаивала на встрече. Посидим, отметим.

Когда Тата пришла, Наташа уже притаилась на своем балконе. И декорации подготовила. Боковую раму сняла, под перила арматурину длинную подсунула, чтобы, как только Тата из окна высунется, зацепить и дернуть — ну, резко встать, рванув свой конец железки вверх. Если стоять на подоконнике на колене, да еще и наклониться вперед и вбок, позиция получается очень неустойчивая, так что огромных сил для смертельного рывка вовсе не нужно.

— Но с какой стати Тата должна была из окна высунуться?

— Наташенька заранее голубя поймала — это, знаешь ли, не проблема, они ведь тупые. Я же видела, как кот с ковром воевал. Запах чуял. Голубя Наташа привязала к одному из цветочных ящиков на балконной решетке — вроде как он в сухом стебле запутался и не вырвется. И, наверное, чем-то острым его колола, чтобы голос подавал. А может, еще сначала Тате в окошко кухни палкой стукнула, чтобы внимание привлечь. Тата, разумеется, полезла несчастную птицу спасать, оперлась о подоконник, потянулась к ящику, Наташа моментально выдвинула железку, зацепила за рубашку и рванула. Тогда и руку ссадила. Рычаг рычагом, но все равно тяжело. После чего спокойно вернулась на работу — как будто из налоговой. Голубю шею свернула и выбросила, его, небось, собаки сразу слопали. Железку ночью с балкона скинула, на помойку побоялась нести, вдруг заметит кто? А так — валяется и валяется. Через неделю ее бы охотники за металлом уволокли. Все чистенько.

— Погодите, — вмешался Костя. — Но консьержка ведь Александра Викторовича видела. Обозналась?

— Ну уж нет. Никого она не видела. Она Наташина тетка и очень сердилась, что подлый буржуй ее племянницу поматросил и бросил. Когда племянница попросила, она с удовольствием согласилась буржую нагадить. Вот и все.

9.

Без женщин жить нельзя на свете, нет! Без мужчин — тем более.

Ипполита, царица амазонок

Уже вечером, у меня дома, за чаем, Ильин поинтересовался:

— Тетку-то, ну, Нину Борисовну, ты туда зачем приволокла? Ей и так несладко, а тут еще нервотрепка.

— Здрасссьте! Чтоб было на кого стрелки переводить, чтоб Наташа совсем запуталась. А Нина Борисовна так хорошо нервничала и пугалась… Сынуля ей про «обезьянник» наверняка не сказал, вот она и думала Бог знает что, и готовилась чадушко грудью прикрыть. Очень даже убедительно получилось.

— Но зачем тебе вообще понадобилось весь этот спектакль устраивать? Рисковать. Собрали бы следы, побеседовали с этим Славочкой, доказали все в лучшем виде. Так нет, некоторым непременно нужно героиню изобразить…

Да, даже лучшие из мужчин иногда туго соображают.

— Брось, Никита, я просто блефовала. Сам подумай, ну какие следы, что там могло сохраниться? Зима, снег. Кровь Наташина — в лучшем случае. А это не улика. Да, выкинула с балкона железку, нехорошо, конечно, но не криминал. Славочка — тоже не свидетель. Сидел-то он наверняка у подъезда, с другой стороны дома. Мог разве что Наташу видеть, как она входила, да и то не факт — если она явилась раньше. Да и внимания мог не обратить, его ведь никто, кроме Таты, не интересовал. К тому же Славочка, по-моему, не слишком вменяемый. Так что никто ничего бы не доказал. А тут Наташе соображать некогда было. Вроде на Каменщикова наезжают, хотя и довольно тупо, да еще и Нина Борисовна тут, очень похоже, что это ее на испуг берут. И вдруг сразу... Нервы-то и не выдержали, решила еще один несчастный случай устроить. Так что не придирайся, это был единственный способ ее расколоть.

Стыд vs совесть

 

На каждый чих не наздравствуешься.

Всемирная организация здравоохранения

 

1.

В голове моей опилки, да, да, да!

Страшила Мудрый

— Сперва она требовала тело ей отдать — мол, «не позволю резать мою девочку». Хотя мы люди подневольные — нам привезли, мы вскрываем. Смерть-то насильственная, наше дело разобраться, что там: несчастный случай, самоубийство или, боже упаси, убийство. Ладно, вроде убедил, что так положено. Но дальше — больше. Разве, говорит, у вас женщин нет? Это же неприлично! Неприлично, понимаете? — Олег вытаращил глаза, что при его кинг-конговских размерах выглядело диковато. — Я вот не понял. У нас, конечно, всякого навидаешься, но тут я, честное слово, офонарел: в каком смысле — неприлично? Дама смотрит на меня, как на идиота, — она же девочка, а вы, мужчина, ее раздевать будете! В общем, вынь да положь ей наше начальство, пусть немедленно пресечет этот стыд, позор и непотребство. Ну, Максимыч на месте оказался, он ей быстро мозги вправил: вы, говорит, всегда врачей по половому признаку выбираете? Она сперва обалдела — врачей? При чем тут врачи? Потом дошло, что мы тоже медицина. И как-то сразу успокоилась: мужчине на голую девушку смотреть неприлично, а если он врач, то ничего, нормально.

Олег — танатолог, «доктор мертвых». Я, Рита Волкова из «Городской Газеты», знакома с ним вовсе не по работе — начальство пытается повесить на меня криминальную тематику столь же безрезультатно, сколь регулярно — а просто по жизни.