Смерть Гитлера - [12]

Улица Большая Пироговская, 17. Шикарный район в излучине Москвы-реки. Комплекс зданий ГА РФ, Государственного архива Российской Федерации.

Для нас, посещающих его регулярно с некоторыми промежутками во времени, уже нет секрета в том, как организована тут ежедневная служба на вахте. Лучший для нас день – вторник. В этот день на контроле у входа дежурит женщина, скорей, приятная. Ничего общего с суровым и усатым дежурным в понедельник или простоватым длинноносым в пятницу. Невысокая и улыбчивая на своем посту вторничная охранница открывает турникет и пропускает нас каждый раз без проблем. В этот влажный осенний вторник она не изменяет своему обычаю. Она догадывается о причине наших посещений. «Опять Гитлер, да?» Ну кому же в ГА РФ это еще неизвестно? «А в этот раз вы в какой отдел идете?» – спрашивает она, сверяя наши имена в своей заявке. «Ах, Дина, вы идете к Дине Николаевне Нохотович?! А вы знаете, как к ней пройти? Прямо, последнее здание в конце двора…» Лана подхватывает за ней: «…средняя дверь, четвертый этаж, и сразу налево». В ее голосе уверенность. Тем не менее ни Лана, ни я не так уже уверены в успехе. Но на этот раз мы играем по-крупному.

Дина Нохотович была тогда там, где полгода назад мы с директором ГА РФ рассматривали череп. Она присутствовала при этой сцене в компании одного из своих коллег, бледного Николая. Дина – человек без возраста. Время уже не властно над этой маленькой энергичной женщиной. Не таится ли в этих сумрачных залах российских государственных архивов какая-то магическая сила, словно закупоренное в некоем сосуде время? Почему бы нет.

Простое восхождение пешком до ее кабинета дает ощущение погружения в минувшее прошлое, прошлое советской тоталитарной утопии. И каждый преодоленный этаж отбрасывает нас на десяток лет назад. По мере того как мы поднимаемся, стертость ступеней лестницы и стен увеличивается. Достигнув лестничной площадки четвертого этажа, мы преодолели сорокалетний отрезок времени. А вот мы в середине семидесятых. Брежневская эпоха. Тот самый холмик, на котором и обретается отныне и во веки веков заведующая спецфондами ГА РФ Дина Нохотович.

Мысль встретиться с глазу на глаз с этим выдающимся сотрудником ГА РФ не сразу пришла нам в голову. В нашей первой встрече в апреле прошлого года не хватало теплоты. Сдержанная, чтобы не сказать безучастная, безразличная, а затем почти враждебная по отношению к нам, Дина тогда не проявила никакого интереса к нашему расследованию. По крайней мере, так нам показалось. Но тогда мы еще не знали ее тайны. Она, эта тайна, открылась нам совсем недавно, накануне нашей встречи в конце октября.

Мы с Ланой уже в который раз работали с архивными документами в помещении ГА РФ. Молоденькая сотрудница удивилась тому, что так часто видит нас. Несмотря на свою застенчивость, она, в конце концов, спросила о причине наших визитов. Череп Гитлера, его смерть, расследование… и ожидание получить разрешение на анализ человеческих останков. «Кости? Но ведь это она, Дина, их обнаружила». «Череп?!» Наша реакция была настолько резкой, что напугала молодую сотрудницу. Но нам это было не важно. Нам нужно было обязательно узнать больше. Так, значит, Дина обнаружила череп, но как? Когда? Где? «Да вы с ней сами об этом поговорите», – ответила наша информаторша, становясь в оборонительную позу. «Да вот она сама, спросите прямо у нее».

Глава спецфондов, наш новый друг Дина, уже завершала рабочий день, начавшийся очень рано, и была усталой. И пока старый архивист закрывал массивную бронированную дверь – одну из тех многочисленных дверей, что ведут к архивным стеллажам, – Лана претворяла в жизнь свою теорию «человеческого фактора». Неудача. Дина сопротивляется. Ну что от нее опять-то нужно? У нее нет времени. Желания нет. Лана теряет почву под ногами, не находя ни малейшей зацепки, за что можно было бы ухватиться…

«Разве это правильно, что о Вас не упоминают ни в одной из статей про череп Гитлера?» Я попросил Лану перевести дословно. Она выполнила это в точности. Я подхватил, не давая Дине возможности ответить. «Нам только что сказали, что если этот череп и всплыл наружу, то это только благодаря Вам! Вы сделали фундаментальное историческое открытие. Надо, чтобы об этом узнала общественность». «Да, да». Да – это по-русски oui, да. Дина несколько раз сказала «да». Ох уж эти «да». Она согласно кивала головой.

Коридор, где проходил разговор, был размером всего два квадратных метра. На него выходили три двери и лифт. Малоподходящее место для откровенного разговора. «Чаю, не хотите ли выпить по чашечке чая, в кафе, ресторане? Там будет спокойнее говорить…» Я допустил неловкость, по незнанию российского служебного этикета госучреждения. Встреча в ее кабинете, это да, такое возможно. Завтра? «Почему бы и нет, завтра. Пожалуй. Но я сомневаюсь, что это будет так уж интересно», – говорит Дина, улыбнувшись, словно застенчивая школьница.

Ее кабинет расположен в самом дальнем углу от кабинета главы главных государственных архивов всей Российской Федерации. В чем могла провиниться эта сотрудница, чтобы очутиться в такой маленькой и неуютной комнатке? Низкий потолок, крохотное окошко, в которое и ребенок не смог бы высунуть голову, ее кабинетик едва вмещает трех человек, так, что можно просто задохнуться от недостатка воздуха. Вход в него ведет прямо с лестничной клетки.