Смерть героя - [4]

— Убью стерву! — процедил он, и двинулся было к своему любимому луку, как неожиданно острая боль скрутила живот. Слёзы непроизвольно брызнули из глаз Героя и он, согнувшись, опять пал на колени. Затем, опершись правой рукой об пол, поднял взгляд на Афину. Нутро жгло, как будто Гефест насыпал щедрой рукой углей из своей жаровни прямо ему в брюхо. — Афина! Молю, помоги!

— Поздно, Одиссей! Танат уже в пути. Аид давно хотел с тобой повидаться, и мы оба знаем почему, не так ли? Что сможет убедить Аида в том, чтобы он не спешил присоединять тебя к своей коллекции Мёртвых Героев? Или кто? А я тебе говорила, что не могу удерживать миг вечно! Я тебе подавала столько знаков! Раньше ты прислушивался к малейшему моему слову, а теперь дорос до самостоятельных решений. Что ж. Решения подразумевают ответственность за них. Я не в силах тебе помочь, Одиссей! Мне жаль, что ты сделал неверный выбор! Когда-то ты был Героем, а сейчас… ты жалкий смертный, цепляющийся за жизнь, и способный только умолять о пощаде. Мне жаль, что ты не внял моим словам, и твоя смерть будет далека от героической. Прощай, Одиссей. Ты был самым хитрым из всех смертных, кого я знала и… любила. Но в итоге ты перехитрил сам себя. Не знаю. Может тебя утешит то, что я собираюсь посетить Телемаха и развеять его тоску? Он красив и силён как ты. Со временем, надеюсь, станет так же умён. Пожалуй, я займусь им.

— Не смей, сука!! — попытался закричать Одиссей, но у него лишь получилось сблевать прямо перед собой и рухнуть лицом в эту зловонную жижу. Одиссей больше не видел свою Богиню. Он вообще ничего не видел. Зато он слышал хлопанье крыльев над собой.

«Танат. Бог Смерти. Почему Танат, а не Гермес?» — сквозь боль мысль была тягучая и неповоротливая.

«Потому что ты был Героем, Одиссей. Потому что тебя уже давно ждали. С тех пор как ты им согласился стать.» — был ответ.

— О чём грустишь, Телемах?

Вопрос из-за спины прозвучал столь неожиданно, что задумавшийся о несправедливости судьбы, юноша вздрогнул. Телемах мгновенно отметил то, что пропустил момент, когда время остановилось. Гребцы замерли на вёслах с застывшими выражениями лиц. Корабль не двигался, не было слышно плеска волн. Даже ветра не было! И это на море-то! Хотя какое тут море! Разве об этом мечтал он всю свою жизнь? Так и остаться на всю жизнь Сыном Героя? Но разве против отца попрёшь?

Телемах не спешил оборачиваться. Отец рассказывал ему о своих встречах с Богами. Для Телемаха эта встреча была первая. Одиссей рассказывал сыну о том, что Афина, Богиня, наиболее часто посещавшая его, всегда появлялась неожиданно. Могла появиться прямо посреди жаркого боя или около постели в самый не подходящий момент. Богиня требовала к себе внимания вне зависимости от того, чем он занимался. И всегда появлялась сзади. Останавливала время ненадолго, а потом исчезала, сказав то, что хотела. И время опять шло своим чередом.

— Афина? — Телемах произнёс имя Богини не оборачиваясь.

— Не дурно! Достойный сын своего отца.

— Отец рассказывал мне о тебе.

— Почему же ты не повернёшься ко мне?

— Я думаю, что если бы ты хотела, чтобы я тебя видел, ты предстала бы передо мной. Раз ты сзади значит на то твоя воля. А она священна для моей семьи. — Телемах продолжал сидеть к Богине спиной, с тревогой глядя на застывших гребцов и замершее море.

За спиной раздался смех похожий на мелодичный перезвон колокольчиков.

— А Одиссей не прав, считая тебя глупым забиякой. Ты совсем не глуп.

— Спасибо, госпожа!

— Повернись, Телемах, тебя ждут великие подвиги!

«Я буду Героем, как отец!!» — восторженно думал Телемах, оборачиваясь, чтобы увидеть самые прекрасные глаза в мире. Настолько прекрасные, что ради них стоило рискнуть всем.

«Телемах, ты уже Герой, а вот такой, как отец или нет, мы ещё увидим!» — услышал он ответ Богини в своей голове и… влюбился.

— Зевс, ты хочешь со мной поссориться? — Посейдон кипел от негодования и от него в прямом смысле валил пар.

— Ты можешь не орать, а спокойно сказать что случилось? Что за манера? Вы, братья мои, оПрометеили уже вконец. Один обиженно себе под нос чего-то бормочет у себя под землёй. Нет, чтобы прямо сказать!? Второй сразу чуть ли не в драку лезет! Ты что? Нашёл на кого голос поднять? — спокойно ответил Зевс, даже не повернувшись к собеседнику.

Громовержец любовался видом с Олимпа. Простор его умиротворял.

— Брат, ну это уже что-то совсем из ряда вон… — более сдержанно пробасил в спину Зевсу бог морей и океанов.

Зевс обернулся и увидел ожидаемую картину. Посейдон восседал посреди зала на своём водяном троне. Его трон состоял из воды. Вода мелодично бурлила, но уже не кипела, это был верный признак того, что Владыка Морей успокаивается.

«Пижон. Не семейство, а бардак. Кто во что горазд. Когда-нибудь они точно перебьют друг дружку из-за мелких склок и от нас останутся одни воспоминания смертным, пока они не угробят планету. Закат цивилизации.»

Но вслух, любезно улыбнувшись, Зевс сказал:

— У меня всегда найдётся мгновение, чтобы поговорить с братом. Слушаю.

— Опять твоя дочурка с цепи сорвалась!

— Посейдон, давай ближе к сути! Которая? — нахмурился Зевс.