Смерть героя - [3]

— Хотел. Разве я не в этом ряду? Разве я этого ещё не добился? Неужели мои скитания менее драматичны и удивительны чем подвиги Геракла? — казалось, Одиссей был сильно удивлён. Он даже начал жестикулировать, чего не замечал за собой с момента прибытия на Итаку. Потому что с этого момента ему не с кем было вести переговоры. В своём доме он исключительно ставил ультиматумы и отдавал распоряжения, а для этого жестикуляция не нужна. Жестикуляция, это магия движений, усиливающая воздействие слов оратора. В своём доме Одиссей никого ни в чём убеждать не собирался. Разве что Афину, но тут уже деваться было некуда.

— Геракл? Ты помнишь, как он скончался?

— Это печально — согласно кивнул Одиссей.

— Печально? Это чудовищно! Быть преданным женой и убить своих детей впав в безумие. И кто? Геракл! Имя, которое заставляло трепетать врагов и чудовищ. А всё почему? Однажды Геракл, как и ты, решил поставить свою палицу в угол — теперь уже Афина выразительно посмотрела на лук Одиссея, всё так же скромно висящий на стене — и вот тебе результат! Погиб от коварства и тоски. Да-да тоски! Потому что он не был рождён жить мирно. Он был рождён убивать! Нельзя уйти от судьбы. Гектор это знал когда выходил на бой с Ахиллом. Он пал, кровью заплатив за ошибки брата, но не предал своё предназначение. Не пустился в бега. Он был настоящим Героем, выходя на схватку, которую ему предстояло проиграть, зная об этом. А Ахилл? Он тоже знал, что ему не уйти из-под стен Трои. Но он выполнял своё предназначение! Что стало с Агамемноном повесившим меч на стену? Вспомни. Ни один Герой, ушедший со своего пути, не закончил свою жизнь так, чтобы его уходом восхищались! Одумайся, Одиссей! У меня нет времени убеждать тебя. Миг, который я остановила для разговора с тобой, не может длиться вечно и он на исходе. Итак, я хочу слышать твой ответ!

Одиссей задумался. Перед глазами проплывали лица погибших и ушедших друзей. Аяксы, Ахилл, Агамемнон, спутники: Антиф, Ельпенор, Перимед, Тримед, Эврилох. Потом их вытеснили образы тех с кем он жил сейчас. Пенелопа, Телемах, маленький Полипорт. Собираться и ехать куда-то решительно не хотелось.

Одиссей преклонил колено, и, повесив голову, глядя в пол, собрался с духом на окончательный ответ:

— Богиня! Выслушай меня, Одиссея сына Лаэрта! Услышь слова мои без гнева, но с пониманием. Я до конца своих дней буду чтить имя твоё, и потомкам накажу, славить тебя, пока род мой не иссякнет. Я построю храм в твою честь и принесу богатые жертвы. Но сейчас, здесь, я вынужден просить тебя дать мне ещё времени на то, чтобы всё обдумать. Тем более что ты мне его уже давала и это время не истекло!

— Одиссей, перестань ломать комедию, выдавая её за трагедию. Я тебе уже всё объяснила! Отсрочки быть не может. Не хитри со мной. Ответ нужен сию же секунду!

— Афина, — Герой поднял глаза на свою Богиню, так и не встав с колен — я больше не хочу странствовать и воевать! Я хочу выращивать виноград, растить ребёнка, любить свою жену. Я достаточно уверен в своём рассудке и силах, чтобы предотвратить любую беду, стучащуюся в мои двери! Кто защитит мою семью от семей Итакийской знати, если я опять уплыву? Почти в каждой их семье был кто-то, кого мне пришлось убить по возвращении! Что станет с Пенелопой, лишившейся моей защиты? Телемах развяжет бойню и проиграет её, потому что у него нет ни опыта, ни умений. Что станет с Полипортом? Я не могу идти на такие жертвы! Моя семья мне дороже моей славы. Извини. Но я откажусь от путешествий и намерен исполнить свою клятву не подходить больше к своим кораблям. Прости.

Афина молчала, надменно глядя перед собой. Одиссей затаил дыхание в ожидании её решения.

— Глупец. — Афина повела рукой от себя, и коленопреклонённый Одиссей отлетел в угол просторного зала, катясь по полу. Герой сгруппировался и вскочил, затравленно озираясь. Драться с Богиней было безумием, мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Успокоить капризную Богиню было нечем.

— Ты разочаровал меня Одиссей! Где твоя проницательность? Где твой светлый разум, за который тебя зовут Хитроумным? — Афина гневно смотрела на своего подопечного — Ты разучился видеть мои намёки, а прошло всего два года! На что ты сейчас способен? На что годишься? Ты знаешь? Так я тебе скажу! Сейчас ты годишься лишь на то, чтобы сдохнуть как собака, будучи отравленным своей драгоценной жёнушкой. Ты так её тут умилительно вспоминал! Но ты слепец! Ты расслабился, попав домой, и даже не подозревал, что здесь для тебя стало опаснее, чем в пещере Полифема! От любимых не ждёшь удара, хотя его можно не ждать лишь от любящих! Идиот! С чего ты взял, что Пенелопа рада твоему прибытию и счастлива? Она двадцать лет жила в своё удовольствие, управляя Итакой, и управляя любовниками, как ей заблагорассудится! У неё всё было просто отлично! Каждый день пир и флирт, а что теперь у неё вместо этого появилось? Твоё самодурство и благочинное вышивание у окна? — Афина подошла к кубку с вином и указала на него пальцем — Горчит, говоришь?

Одиссей уставился на кубок, и в его взгляде появилось понимание.