Смерть — это сон. Белая вдова - [135]
Когда он уже подходил к самому дому, уютно расположившемуся за высокой живой изгородью и полоской лужайки, сверкавшей безупречной зеленью, на какое-то мгновенье ему почудилось, что он увидел невысокого бесцветного мужчину в очках с толстыми линзами, у которого одно плечо было чуть выше другого. На какое-то мгновенье все поплыло у него перед глазами, даже сердце, как показалось Ларри, приостановилось, у него возникло такое ощущение, что он вот-вот потеряет сознание.
Затем он ухмыльнулся, тряхнул несколько раз головой и сказал самому себе, что ведет он себя так, как пугливый ребенок. Хотя и понял, что ему же никогда не забыть то, что пережил он в течение тех совершенно ранее для него немыслимых десяти дней, как и то, что, по всей вероятности, он никогда не сумеет потратить все те деньги, что достались ему как бы в качестве компенсации за пережитое.
Он прошел внутрь дома и вежливо поздоровался с аккуратно одетой горничной, которая встретила его в дверях гостиной и сообщила, что миссис Финлэй сейчас наверху. Он поднялся наверх и так и остался стоять в дверях, любуясь лежавшей на софе Тони и думая о ней, как о наиболее красивой из всего того, что когда-либо он видел на всем белом свете, независимо от того, была она беременной или нет.
И пока он так ею любовался, она, хотя и не догадывалась о его присутствии, почему-то нахмурилась и стала озираться вокруг. Взгляд ее скользнул по столику, что стоял рядом с софою. Затем, устремив взор через всю комнату на туалетный столик у дальней стены, она увидела то, что искала, морщинки на ее лбу разгладились, а темные глаза на какое-то мгновенье сузились. Пудреница, лежавшая на туалетном столике, приподнялась и с неимоверной легкостью пролетела расстояние в три метра, угодив прямо в ожидавшую ладонь Тони. Открыв пудреницу, она начала изучать свое лицо и стала готовиться к приходу мужа.
Неожиданно в его сознании возникло такое яркое воспоминание о том, как сидит он за столиком напротив Тони, вместе с Идой и Недом Толмэном в ресторане Хилари Дуггэна, как Тони протянула пальцы к зажигалке и та сама по себе подпрыгнула навстречу пальцам девушки. Тогда он посчитал, как само собой разумеющееся, что это Ида проявила свои телекинетические способности. Теперь, разумеется, он узнал всю истину.
Значит, он снова у них в руках — и притом в очень крепких руках. Что же делать? Что сделал бы на его месте Мэйн Корнмэн? Он вспомнил, что толстяк продолжал держать возле себя Долорес, хотя и знал, кем она является на самом деле. Пожалуй, ему предстоит поступить точно так же с Тони, и делать вид, как будто он ни о чем не догадывается. Он уже никогда не будет себя ощущать в полной безопасности, сколько ни будет еще жить на этом свете.
Помогая ей спуститься к обеду, он припомнил вдруг, как перестало биться его сердце, когда он увидел невзрачного седого мужчину с перекошенными плечами, по всей вероятности того самого «плюгавого» прошлогодних событий, когда он подходил к своему дому. И еще припомнил, что за последние примерно шесть месяцев еще раза два-три сталкивался с ним в самых различных местах. Когда был озадачен чем-то или напуган…
Пока Тони без умолку щебетала за обедом о своих домашних делах, Ларри снова подумал о Мэйне Корнмэне. У него тоже была некоторая сердечная недостаточность — и именно это избрал Мэйн Корнмэн в качестве самозащиты. Внезапно, хотя он и не был голоден, Ларри сказал:
— Тони, будь добра, позвони Хильде; мне захотелось еще одну отбивную — и побольше гарнира.
Она с удивлением поглядела на мужа и, поменяв несколько положение своего располневшего тела, чтобы нажать на кнопку вызова горничной, спрятанную под ковром, произнесла:
— Ума не приложу, что это на тебя нашло, дорогой. Ты никогда раньше не просил добавки.
— Не забывай вот о чем, — сказал он ей, улыбаясь. — Мне теперь нужно есть за троих.
Она тут же весело рассмеялась, но ему было не очень-то весело, когда он подумал о ребенке, которого она носила в своем чреве. Единственной надеждой, которая еще у него оставалась, было то, что это будет девочка. Ни о чем ином он уже не смел и мечтать.
