Смерть - дорогое удовольствие - [19]

– Не думайте, что я не ценю вашего поступка, но почему вы сделали это для меня?

– Я ненавижу Дэтта. Я бы никогда не стала ему помогать, и, кроме того, именно я привезла вас в его дом, а потому чувствовала себя ответственной.

– И?..

– Если бы я рассказала ему то, что вы на самом деле говорили, он, несомненно, ввел бы вам амфетамин, чтобы узнать еще больше. Амфетамин – ужасная вещь, он очень опасен. Мне бы не доставило удовольствия видеть вас под действием амфетамина.

– Спасибо, – сказал я, потом придвинулся к ней и взял за руку, а она легла рядом со мной на кровать – без всякого кокетства, без ужимок. Это был скорее дружеский, чем сексуальный акт.

Она закурила и передала мне пачку и спички.

– Зажгите сами, вам полезно чем-нибудь занять руки.

– Что я рассказал? – небрежно спросил я. – Что я сказал такого, что вы не перевели Дэтту на французский?

– Ничего, – немедленно ответила Мария. – Ничего – и не потому, что вы ничего не сказали, но потому, что я ничего не слышала. Поняли? Меня не интересует, что вы такое, как вы зарабатываете себе на жизнь. Если вы делаете что-то незаконное или опасное, это ваше дело. В настоящий момент я чувствую некоторую ответственность за вас, но это ощущение уже почти прошло. Завтра вы можете начать лгать, и, уверена, прекрасно справитесь.

– Значит, от ворот поворот?

Она повернулась ко мне:

– Нет.

Потом наклонилась и поцеловала меня.

– Вы чудесно пахнете, – сказал я. – Что вы такое употребляете?

– «Агонию», – ответила Мария. – Духи дорогие, но почти нет людей, которым бы не нравился их запах.

Я попытался понять, не разыгрывает ли она меня, но не смог. Она была не из тех девушек, которые улыбкой помогают вам решить загадку.

Она встала с постели и оправила платье на бедрах.

– Вам нравится это платье?

– Великолепное, – ответил я.

– Какая одежда вам нравится на женщинах?

– Передники, – ответил я. – С жирными следами пальцев, остающимися после приготовления горячих блюд.

– Да, представляю, – кивнула она, гася свою сигарету. – Я помогу вам, если нужна помощь, но не просите слишком многого и помните, что я связана с теми людьми, что у меня только один паспорт, и тот французский.

Я подумал, не было ли это намеком на то, что я сказал под влиянием наркотика, но не стал ничего говорить.

Она взглянула на наручные часы.

– Уже очень поздно, – сказала она и, как бы поддразнивая, посмотрела на меня. – Здесь только одна кровать, и мне нужно выспаться.

Не закурить ли сигарету, подумал я, но потом положил пачку на столик возле кровати и подвинулся.

– Разделим постель, – пригласил я, – но сон не могу гарантировать.

– Не разыгрывайте любовника-мальчишку в духе Жана-Поля, это не ваш стиль, – сказала она, снимая свое хлопчатобумажное платье через голову.

– Каков же мой стиль? – Я почувствовал раздражение.

– Удержать меня утром, – ответила она и выключила свет, оставив включенным только радио.

Глава 10

Я остался в квартире Марии, но на следующий день после обеда Мария отправилась ко мне, чтобы покормить Джоя. Она вернулась до того, как начался ливень, вернулась, согревая дыханием руки и жалуясь на холод.

– Поменяли ли вы воду, положили ли ему рыбную косточку? – спросил я.

– Да.

– Это полезно для его клюва.

– Знаю, – кивнула она, стоя у окна и глядя на быстро темнеющие бульвары. – Это примитивно. – Она неотрывно смотрела в окно. – Небо темнеет, и ветер начинает поднимать шляпы, ящики и в конце концов крышки мусорных баков, и вы начинаете думать, что именно так наступит конец света.

– Мне кажется, у политиков другие планы насчет конца света, – хмыкнул я.

– Начинается дождь. Капли огромные, словно это дождь гигантов. Представьте муравья, которого ударит… – Зазвенел телефон. – …капля, подобная этой.

Мария, поспешно закончив предложение, подняла трубку. Она взяла ее так, словно это было ружье, которое могло неожиданно выстрелить.

– Да? – Голос был полон подозрительности. – Он здесь. – Она слушала, кивала и говорила «да». – Прогулка пойдет ему на пользу… Мы будем там примерно через час. – Она повернула ко мне огорченное лицо. – Да, – сказала она опять в трубку. – Вы можете просто пошептаться с ним, и я не услышу ваших маленьких секретов, не правда ли? – Потом треск возмущенной электроники, потом Мария сказала: – Мы отправимся прямо сейчас, иначе опоздаем. – И решительно положила трубку. – Бирд, – объявила она. – Ваш соотечественник Мартин Лэнгли Бирд жаждет перемолвиться с вами словечком в кафе «Бланк».

Шум дождя напоминал шум восторженно аплодирующей толпы.

– Бирд, – объяснил я, – это человек, который был со мной в галерее искусств. Люди искусства высокого мнения о нем.

– Он мне так и сказал.

– О, он хороший человек, – продолжал я. – Бывший военно-морской офицер, который пошел в богему, что кажется несколько странным.

– Жан-Поль его любит. – Тон Марии был таким, словно это означало посвящение в рыцари.

Я влез в свое свежевыстиранное белье и сморщенный костюм. Мария нашла крошечную розовато-лиловую бритву, я побрился, миллиметр за миллиметром, и протер порезы одеколоном. Как только дождь прекратился, мы покинули квартиру Марии. Консьержка собирала комнатные растения в горшках, стоявшие на тротуаре.