Смерть диверсантам и шпионам! Правда о СМЕРШе - [15]

Особенно интересными тогда мне казались занятия с телеграфом, радиотелеграфом, телефоном. Точной и изящной казалась сигнальная связь — ракеты и флажки, фонари и сирены. Полученные в академии знания не раз пригождались мне в оперативной работе, особенно при техническом анализе перехватов и в отдельных элементах всевозможных «радиоигр».

По-моему, до 1938 года Академия связи, собственно, и была академией — одним из военно-учебных заведений, созданных советской властью для подготовки командных, инженерных и специальных кадров. Позднее военно-учебным был оставлен только один факультет, выпускники которого вливались в состав Вооруженных сил, а академия, разделившись, стала Московским институтом связи и Военной академией связи в Ленинграде.

На всю жизнь запомнились подготовка и участие в ноябрьском параде 1937 года на Красной площади, где мне выпал нелегкий жребий правофлангового. Нелегкий и ввиду особых требований к строевой подготовке, и ввиду вмененной необходимости смотреть прямо, когда очень хотелось скосить вправо, разглядеть стоявших на трибуне Мавзолея первых лиц государства.

Подготовка велась весело, с энтузиазмом, как вообще протекают общественные мероприятия с участием лиц около двадцати лет от роду.

Помню, приезжал к нам с инспекцией легендарный С. М. Буденный, одобрял подготовку, запросто разговаривал с участниками, шутил.

Хотя мне и позже довелось участвовать в парадах, но уже не проходить по Красной площади в колонне, а возглавлять опергруппу 3-го Управления Особых отделов по обеспечению безопасности войск, принимавших участие в параде. Но тот, первый свой парад я запомнил на всю жизнь. Прошли мы хорошо, и нас потом хвалили, а еще радовало, что, нисколько не повернув в сторону голову, мне удалось разглядеть на трибуне и И. Сталина, и В. Молотова, и других. Запомнились сталинские усы с сединой и, почему-то, кожаные перчатки на руках В. Молотова. Возможно, потому, что тогда они казались мне вещью редкой, необычной.

В 1938 году я был членом участковой избирательной комиссии по выборам депутатов в Верховный Совет РСФСР.

Наверное, я был на примете у руководства академии. В январе 1939 года я был приглашен на беседу к оперработнику НКВД, который предложил мне перейти на работу в органы. Я первоначально отказывался, ссылаясь на то, что вначале мне надо получить высшее образование. При этом мне казалось, что я привел неотразимый довод, сославшись на И. Сталина, который заявил, что кадры должны быть образованными. Но парень из НКВД был неуступчив и нажимал на то, что я комсомолец и должен понимать обстоятельства. К тому времени наркомвнудел Н. Ежов был снят со своего поста и вместо него назначен Л. Берия.

При нем появилось секретное постановление ЦК ВКП(б) за подписью И. Сталина о том, что в стране происходили незаконные массовые аресты. Арестовывали подчас невинных людей, применяя незаконные методы ведения следствия. Предлагалось безвинных людей освободить, виновных оперработников привлечь к ответственности. Именно тогда были освобождены Рокоссовский, Мерецков, Горбатов, Берзарин и многие другие крупные военачальники.

В названном постановлении предлагалось «освежить» оперсостав, набрав в органы молодых людей из ВУЗов. На Москву была разнарядка — направить в школы НКВД на обучение 100 человек. В их число попал и я.

Учились мы в школе НКВД в Сиротском переулке. Здание было хорошее, теплое и обустроенное, порядок царил образцовый, занятия разнообразные и серьезные, питание отличное… Кроме того, каждый курсант получал стипендию 450 рублей. Это было выше средней зарплаты.

До сих пор помню наши построения и проходы маршем по Москве. Здоровые серьезные парни в хорошо подогнанной форме. Девчонки ждали выхода нашей колонны и бежали следом.

Я единственный окончил школу с отличием, и приказом Л. Берии мне было присвоено звание на ступень выше, чем остальным. Я получил три кубика в петлицу, а не два, как остальные, и стал младшим лейтенантом госбезопасности, что соответствовало званию старшего лейтенанта в войсках.

После окончания школы мне было предложено остаться в Москве для работы в управлении НКВД города Москвы и Московской области. Но я категорически отказался, т. к. хотел окунуться в настоящую боевую работу.

Как раз тогда проводились освободительные походы на Западную Украину, в Белоруссию и Молдавию.

Поэтому с группой оперативных работников я был направлен в распоряжение НКВД УССР, а оттуда в Северную Буковину, куда мы прибыли фактически вместе с войсками.

На Западной Украине

Город Черновицы (так он назывался до 1944 года, позднее стал называться Черновцами) поразил нас своей необычностью, изысканной архитектурой, другим укладом жизни. Вскоре мы пригляделись, освоились и вошли в нужный рабочий режим.

Хозяйство здешних мест, более полутора столетий входивших в состав Австрии, а затем Австро-Венгрии, было почти исключительно аграрным и, несмотря на привлекательность здешней природы, богатство и неповторимость флоры и фауны, умеренно континентальный, не резкий климат, оставалось крайне отсталым.

Австрийские помещики в свое время садили и метили здесь делянки с ценными деревьями, чаще буком или грабом, присылали управляющего и, грозя местным крестьянам жестокими карами за рубку и потраву, растили лес. Таково было происхождение многих знаменитых прикарпатских лесов. Крестьянам оставалось работать на неудобьях, там же пасти скот, бортничать…