Смерть демона - [6]

Коэн не стал упрямиться и выложил мне все, что знал. Я поблагодарил его, повесил трубку и повернулся к Вульфу.

– Труп был найден водителем грузовика в десять восемнадцать утра. Он уже окоченел, значит, смерть наступила несколько часов назад. Хейзен был полностью одет – даже в пальто, и его шляпа валялась на земле рядом. В карманах – обычные пустяки, в том числе пара долларов мелочью. Правда, отсутствовали часы, бумажник и ключи. Конечно, их мог прикарманить кто-то, кто натолкнулся на труп раньше, но запамятовал сообщить. В карманах были письма с адресом и фамилией Хейзена, поэтому бумажник взяли вовсе не для того, чтобы помешать установить личность. Убит выстрелом в спину. Пуля застряла в ребрах. Ее извлекли. Калибр 0,32. Оружия не нашли. Если у полиции и есть кое-какие догадки насчет убийцы, то они предпочитают помалкивать. Впрочем, труп обнаружили всего три часа назад. – Я посмотрел на свои часы. – Точнее, два сорок пять. А Коэн добавил, что отвалил бы мне пять тысяч, если бы я задержал миссис Хейзен, пока он не пришлет человека сделать снимок. Я сказал, что в следующий раз буду иметь в виду.

– Значит, пуля у них есть?

– Да.

– Когда же к нам пожалует полиция?

– Скорее всего, это будет Кремер собственной персоной. Можете представить, как он повел себя, узнав, что она у нас побывала. Заявится часа через два, а то и раньше.

– Как по-твоему, она скажет, что была у меня?

– Нет.

Вульф чуть скривил рот:

– Потому-то я и работаю с тобой. Ты ответил одним словом, а другой разразился бы пятьюдесятью.

– Вот как? А я-то удивлялся. А почему я с вами работаю?

– Это для меня загадка. Теперь мне нужна пуля из револьвера. И ждать тут некогда. У нас двадцать минут. Если ты прав насчет миссис Хейзен, револьвер не улика. Правда, убийца мог сделать свое черное дело, прокрасться в дом Хейзена и положить револьвер на место. Если это улика, надо проверить ее. Займусь-ка я ею.

– Нет, вы прострелите себе ногу.

Я взял револьвер из ящика, извлек из барабана один патрон, потом отпер ящик, где мы храним наши пушки (разрешение имеется), вынул из коробки с патронами один, калибра 0,32, вложил в барабан «дрекселя» и отправился сначала в холл, а затем вниз, в подвал. Включил свет, подошел к столу, на котором лежал сложенный вдвое матрац. Я и раньше использовал его для подобных целей. Я навел револьвер на матрац на расстоянии трех дюймов и нажал спуск.

Вы, наверное, думаете, что все револьверы калибра 0,32 посылают пулю в одном направлении. Ничего подобного. Мне понадобилось четверть часа, чтобы ее разыскать, а когда я поднялся наверх, Вульф уже сидел в столовой, расположенной через холл от кабинета. Прежде чем присоединиться к нему, я извлек стреляную гильзу, вставил на место вынутый мной патрон и положил револьвер в сейф, а стреляную гильзу в конверт, который спрятал в свой стол.

Затем мы снова пошли в кабинет. Вульф диктовал, я записывал. Тут-то нас и прервали. Я оказался прав по всем пунктам.

Инспектор Кремер прибыл собственной персоной, и в дверь он позвонил в четырнадцать часов тридцать пять минут. Прежде чем открыть, я глянул в глазок. Он стоял на пороге, распрямив могучие плечи. В рамке из поднятого воротника пальто и низко надвинутой серой фетровой шляпы – круглое красное лицо. Шляпу, кстати, давно следовало отправить на заслуженный отдых. Поскольку Кремер заявился без предупреждения, я вполне мог бы приоткрыть дверь, насколько позволяла цепочка, и пообщаться с ним через щель. Но я поработал над вещественными доказательствами, и это могло всплыть. Потому-то я решил показать, что во мне есть кое-что хорошее, и сразу открыл дверь.

Кремер не только не поздоровался, но даже не кивнул. Шагнув через порог, он прямиком проследовал через холл, ворвался в кабинет и, подойдя к столу Вульфа, спросил:

– Во сколько к вам сегодня утром пришла миссис Барри Хейзен?

Вульф поднял голову и, оглядев инспектора, поинтересовался:

– Это у вас снег на шляпе?

Я вернулся в кабинет и, проходя мимо Кремера, тоже взглянул на его шляпу. На ней не было ничего, кроме следов дряхлости. К тому же на улице вовсю сияло солнце. Многие смутились бы, когда им тем или иным способом намекают, что, входя в дом, надо снимать шляпу, но Кремер не из их числа. Особенно когда видит Вульфа. Он и бровью не повел.

– Я вам задал вопрос! – пролаял он.

– В половине двенадцатого, – ответил Вульф.

– А когда ушла?

– Примерно в час.

Кремер стянул пальто, пропустив мимо ушей мое предложение помочь повесить его, и бросил на ручку красного кресла.

– Значит, полтора часа назад, – сказал он хриплым голосом.

Когда Кремер имеет дело с Вульфом, у него всегда голос делается хриплым.

– Что она сказала? – спросил он. Шляпа по-прежнему красовалась у него на голове.

Вульф повернулся к нему, откинувшись на спинку кресла.

– Мистер Кремер, – начал он. – Мне известно, что мужа миссис Хейзен застрелили. Она была у меня как раз, когда об этом объявили по радио. Стоит человеку, в той или иной степени связанному с жертвой насилия, обратиться ко мне, вы автоматически полагаете, что у меня есть сведения, необходимые для вашего расследования. Иногда ваши предположения справедливы, иногда нет. На сей раз нет, по крайней мере, мне так кажется. Миссис Хейзен говорила со мной конфиденциально. Если я сочту, что, скрывая полученные от нее сведения, препятствую правосудию, я немедленно все вам расскажу.