Смерть демона - [10]

– Конечно.

– Это она вам сказала?

– Господи, конечно, нет! Она вряд ли говорила об этом даже лучшей подруге. Не подумайте, что я все придумал, потому что… отношусь к ней по-особому. Я видел, какое выражение появлялось на ее лице, когда он до нее дотрагивался, и как она пыталась его скрыть. Потому-то Хейзен и позвал меня вчера на обед. Не думаю, что он хотел полюбоваться моими мучениями. Ему это было ни к чему. Он прекрасно знал, как я к нему отношусь. Конечно, Хейзен был садистом, но весьма утонченным. Поработав с ним пару месяцев, я понял, что это за тип, но не ушел, потому что… потому что встретил ее.

– Она ответила вам взаимностью?

– Нет, конечно. Я для нее обыкновенный подчиненный ее мужа.

– Вашему положению не позавидуешь.

– Я рассказал вам все это в ответ на ваш вопрос, как я оказался в ее доме. А я со своей стороны понял, как вы работаете. Я рад, что вы отстаиваете ее интересы. И еще одна вещь, которую вам, возможно, следует иметь в виду. В его деятельности было что-то подозрительное. Эти самые «связи с общественностью» – всегда рэкет, хоть и в благородном обличье, но все-таки! Взять хотя бы тех четверых, что были на обеде. Почему миссис Виктор Оливер, шестидесятичетырехлетняя вдова миллионера-брокера, платит ему по две тысячи в месяц? Связи с общественностью ей нужны, как мне дырка в башке! Миссис Энн Тальбот – две с половиной тысячи в месяц. Может, ее мужу-банкиру и пригодился бы специалист по связям с общественностью – хотя еще вопрос, где он! – но при чем тут она? Джулз Кури платит две тысячи в месяц, а когда и больше. Возможно, такому изобретателю, как он, и правда нужна реклама, хотя ума не приложу зачем. Но самый загадочный человек там – Амброз Пердис. Он крупный судовладелец, и его связями с общественностью заведует одна из самых известных фирм – «Кодрей», но в прошлом году Пердис заплатил Хейзену сорок тысяч долларов. Я, кстати, вовсе не обязан это знать. Но меня одолело любопытство, и я поднял документы.

Вульф хмыкнул.

– Человек, нанимающий других создавать ему репутацию, не заслуживает успеха. Думаете, Хейзен занимался вымогательством?

– Не знаю, во всяком случае, он их не заработал. Правда, очень немногие специалисты по рекламе и связям с общественностью действительно зарабатывают свои гонорары честным путем.

– У Хейзена, кроме этих четверых, есть еще клиенты?

– Да, конечно. Всего человек пятнадцать. Он зарабатывал на них около четверти миллиона в год.

Вульф взглянул на стенные часы.

– Через пять минут у меня обед. Если мои предположения верны и миссис Хейзен не убивала мужа – и вы тоже, – кто, по-вашему, мог это сделать?

Шансы получить разумный ответ на такой вопрос обычно равны одному из ста. Уид явно не был готов к ответу. Либо он опасался, что это сделала Люси, либо стрелял сам. Так или иначе, никаких догадок Уид не выдвинул. Он решил, что, задав вопрос, Вульф позабудет об обеде, но ошибся. Уид напрашивался в гости после обеда, но Вульф отказал ему, предложив записать свой телефон, и пообещал в случае надобности позвонить. Уид так и оставил бы свои деньги на столе Вульфа, если бы я не напомнил ему о них.

К этому моменту, когда, отобедав, мы вернулись в кабинет пить кофе, я совсем перестал волноваться. Если бы пули совпали, Кремер наверняка уже дал бы нам знать. Вульф снова занялся письмами. Подписав последнее и передав мне, он вдруг спросил:

– Не мог ли мистер Уид застрелить Хейзена?

Я покачал головой:

– Не знаю. Хоть бросай монетку. Но, по крайней мере, он прояснил одно обстоятельство. Вы говорили, что тех, кого презирают, не убивают. Что же не давало покоя Люси Хейзен? Уид. По его словам, она не догадывается о его чувствах к ней и не питает взаимности по отношению к нему Ерунда. Ложь или заблуждение. Из десяти тысяч женщин, в которых я влюблялся, все десять тысяч знали это еще до того, как я сам понимал. Мог ли Уид застрелить Хейзена? Не знаю. Было бы, конечно, неплохо сегодня же ей выслать счет за то, что вы нашли убийцу, но, если он ни при чем, вам придется потрудиться. С чего начать? Хейзен тот еще фрукт…

Зазвонил дверной звонок. Неужели Кремер так долго терпел?

Нет, наверное, Уид, решивший еще немного помочь. Но я не угадал. Это был человек, более знакомый. Худой, средних лет, в темно-синем пальто, скроенном так, чтобы сделать его владельца чуть более широкоплечим, чем он был на самом деле. Натаниэль Паркер шил одежду у Стовера. Я открыл дверь, поздоровался и впустил его в холл. Не снимая пальто, он двинулся к кабинету со шляпой в руке. Я за ним.

Паркер входил в число тех восьми человек на белом свете, не считая вашего покорного слуги, с которыми Вульф обменивался рукопожатиями. Паркер отклонил приглашение садиться, сказав, что уже на полтора часа опаздывает на деловой обед.

– Я зашел, а не позвонил, – пояснил он, – потому что меня просили передать вам это. – Он вынул из кармана ключ и вручил мне. – Ключ от дома миссис Хейзен. И еще вот что – из внутреннего кармана он вытащил бумагу. – Это доверенность, по которой вы имеете право войти в ее дом и кое-что взять. А именно: шкатулку. Миссис Хейзен назвала ее железной, но я думаю, что она из жести или из стали. Шкатулка в комоде, под нижним ящиком. В спальне мужа. Надо вынуть нижний ящик, приподнять доску, под которой и спрятана шкатулка. Моя клиентка не знает, что в ней. Примерно год назад Хейзен приподнял доску и показал шкатулку жене. Сказал, что в случае его смерти она должна достать шкатулку, попросить слесаря открыть ее и сжечь содержимое, не читая. Вам, наверное, будет любопытно взглянуть, – и она очень этого хочет. Вы действуете от ее имени через ее адвоката.